Шут - Ник Гернар

— Да, — кивнул Крестоносец.

— А если нет?

— Тогда это будет моей ошибкой, — он сказал это так же ровно, как если бы обсуждал погоду. — Я скажу отцу, что отправил тебя на верную смерть, не проверив данные. Что подвел семью. И сделаю это так, что у него не будет другого выбора, кроме как решить вопрос, привлекая все имеющиеся ресурсы. Будем вытаскивать вас… другими методами. Я уже прикинул, как. Получится дольше. Возможно, на все потребуется около года. По сути, вопрос здесь только в одном. Верит ли Монгол Крестоносцу.

— А зачем это тебе? — спросил я.

И тут же пожалел об этом. Потому что на лице моего собеседника отразилась такая гамма эмоций, будто всего этого разговора не было, а передо мной опять стоял тот самый пустынный великан с мечом в руке.

— Ты меня в оскорбительной корысти подозреваешь⁈ Я готов отрубить себе руку и поклясться на пролитой крови!..

— Не надо, извини! — перебил я его, потому что от Крестоносца можно было ожидать, чего угодно. Вплоть до буквальной реализации озвученной угрозы. — Извини, не хотел обидеть. Просто… Ты вдруг заговорил, как все, и я…

— Решил, что раз я говорю, как все, то и продаюсь, как многие? — сверкнул он белками глаз. — Хочешь, я войду туда вместе с тобой???

Машина резко дернулась, объезжая выскочившего на дорогу то ли уродливого зайца, то ли кошку. Водитель, похоже, нервничал.

Впереди показались огни городских заслонов.

— Успокойся, — сказал я тихо. — Я верю тебе.

Крестоносец откинулся на спинку сиденья. Безумие в его глазах понемногу отступало, уступая место привычной упрямой решимости.

Я закрыл глаза.

В этих проклятых городах мне было невыносимо душно. Переговоры, улыбки, сраные костюмы. Договора, альянсы. И сплошные продажи. Условия. Выгодные и невыгодные предложения, корпоративные интересы.

Я не задумываясь раздолбал белую лабораторию, потому что считал это правильным. Влез в драку с Командором и всем его лагерем из-за Женьки. И когда они с Егором вернулись за мной в рифте, я злился на них, но никогда не задавался вопросом, какую выгоду они преследовали.

А сейчас вдруг прострелило… И по отношению к кому? К Крестоносцу!

Совсем ты зарапортовался, Монгол.

Не место тебе на переговорах. И просить не к лицу. Если нужно что-то сделать — просто возьми и сделай!

— Рассказывай свой план, я хочу послушать, — сказал я, открывая глаза. — До отеля нам еще минут сорок катиться. Но соглашусь я или нет, в любом случае давай договоримся о полной конфиденциальности всего, что здесь было и будет сказано. Так всем будет проще.

— Однозначно, — кивнул Крестоносец.

И принялся рассказывать…

А в полдень следующего дня в московский аэропорт «Шереметьево-2» прибыл странный вип-пассажир. Молодой, рослый, широкоплечий, в дорогом костюме. Девушки кокетливо поглядывали на него, работники в залах почтительно пропускали его вперед.

Никакого багажа у пассажира не было. Он вошел в главный зал ожидания, где царил привычный гул голосов, беготня и звуки объявлений. На секунду он замер, окидывая взглядом огромное пространство с высокими потолками, залитое холодным светом. Люди спешили по своим делам, кто-то прощался, кто-то встречал. Он как будто чего-то ждал, но это что-то никак не происходило.

Тогда мужчина расстегнул пиджак. Рука плавно двинулась к кобуре под мышкой. Никакой суеты, никакой спешки. И, наконец, под яркими лампами появился массивный пистолет «Гроза-12» — не служебный ствол, а полноценная боевая модель.

Другие пассажиры испуганно хлынули от него в стороны. Какая-то женщина испуганно вскрикнула.

Мужчина медленно поднял руку над головой и нажал на спусковой крючок.

Грохот выстрела, втрое сильней, чем можно было ожидать, ударил по барабанным перепонкам, оглушил на секунду весь зал. Звук прокатился волной от стойки регистрации до задребезжавших витрин кафе. С потолка посыпалась штукатурка и осколки галогенных ламп.

Наступила мертвая тишина, на смену которой через секунду пришел шум человеческих голосов. Зал, еще секунду назад живший своей жизнью, превратился в картину Босха. Люди с криками бросались на пол, опрокидывая чемоданы и кресла. Кто-то бежал прочь, кто-то замер в ступоре, уставившись на высокого мужчину со стволом в руке.

А он, не обращая внимания на хаос, лишь демонстративно разжал пальцы. Пистолет с грохотом упал на полированный пол и прокатился в сторону, царапнув по глянцевой гладкости затвором.

Спокойно, не торопясь, странный пассажир дошел до ближайшего пустующего теперь мягкого кресла у витрины и тяжело опустился в него. Закинул ногу на ногу, положил руки на колени и уставился в пространство перед собой, словно ожидая своего рейса. Его лицо было абсолютно бесстрастно, лишь в глазах стояла усталая решимость, которую ничто не могло поколебать.

Сквозь нарастающий вой сирен и крики, кто-то из сотрудников службы безопасности, прячась за колонной, прохрипел в рацию:

— Тревога! Зал «А»! Вооруженный человек открыл стрельбу!..

Этим вооруженным человеком был я. Соратник Яна Данилевского, которого все теперь проклинали. Марат Александрович Басаргин, с позывным Монгол. Самый страшный наемник ЦИР, убийца монахов и женщин.

Должен признать, с недавнего времени моя каждая последующая миссия оказывается сомнительней предыдущей.

Глава 22

Особенности судебно-правовой системы

Первые минут пять сотрудники СБ возили меня лицом по полу, одновременно с этим проверяя ботинками крепость ребер. Потом надели наручники и воткнули в плечо парализатор.

Я сносил все безропотно, чтобы не получить автоматную очередь в лоб за сопротивление при задержании. Единственное — старался сберечь зубы. Наконец, уже пластилинового меня подхватили под мышки и поволокли из здания.

Погрузили в глухой черный фургон с экранированным кузовом — видимо, чтобы у заключенных не работали никакие импланты и прочие средства связи. И куда-то повезли.

Дальше все происходило как в тумане. Они боялись меня настолько, что даже имея под руками присадки всех уровней все равно дополнительно использовали какие-то парализаторы вместе со снотворным. Помню, как очнулся на полу в камере. И понял, что от боли не могу встать. Кое-как дополз до койки, и какой-то мужик с длинными соломенного цвета усами, сочно ругаясь, помог мне на нее взобраться. Одет он был в такую же серую тюремную робу, как и я. По всей видимости, сокамерник.

Следующий эпизод — допрос. Слепящее пятно света над столом. Мои плечи вжимают в стул пара конвоиров. У меня на груди — пятна крови, и с губы в отросшую щетину сочится соленая жидкость. Следователь оглушительно громко спрашивает, почему я убил Софию. Я кривлю губы и спрашиваю, почему он такой мудак. Резкий