Гасконец. Том 2. Париж - Петр Алмазный

— Ты обвиняешь меня в чём-то⁈

— Нет, идиот. Я говорю, что раз это началось вместе с тобой, то и закончить это можешь только ты.

Я кивнул. Мне очень хотелось обнять на прощание носатого, но он был слишком занят. Я поднялся на ноги. Внезапно, Джульетта открыла глаза. Она сперва улыбнулась носатому, а потом поглядела на меня.

— Куда вы? — едва слышно, спросила она.

— Спасать Париж.

— Но, если вы не вернётесь, — дыхание девушки было прерывистым и всё же, она выдавливала из себя слова одно за другим. — Что же нам делать?

— Я вернусь. Но в самом худшем случае, поручаю вам подготовить для меня чертовски дорогие похороны. Де Бержерак, вы напишите мне эпитафию.

— У меня слишком хорошие стихи, знаешь ли. Жаль будет тратить их на такого болвана, как ты, — рассмеялся носатый. — Но ты выживешь. Проваливай уже, твой вид нагоняет на меня тоску.

Не прощаясь, я побежал в сторону Лувра. Благо церковь Сен-Жермен-л'Осеруа была совсем близко к нему. Сложнее всего было убедить себя в том, что Планше и Миледи всё ещё в безопасности. В нашем тихом, не слишком приметно домике, куда совершенно незачем соваться бунтовщикам и мародёрам.

В какой-то момент, я уже не мог бежать по узким улочкам. Людей было слишком много. И даже если на конкретном участке не было вооруженной стычки, протолкнуться всё равно было почти невозможно. Плюнув на всё, я влез на ближайшую крышу. Вид открывался пугающий. Толпа стекалась к Лувру, и стоящие кольцом у дворца мушкетёры и гвардейцы безуспешно пытались убедить людей расступиться. Пока у Лувра не стреляли, но только пока.

Зато во множестве иных мест города уже шли городские бои. Где-то гвардейцы рубили самых обыкновенных мародёров. Где-то прихожане пытались баррикадироваться в церквях, спасаясь от немногочисленных, но уже доведённых до ручки гугенотов. Где-то просто сводили счёты старые враги, пользуясь хаосом. Тут и там начинались пожары.

Я бросил взгляд назад, туда, где должен был находиться мой домик. Тихий район молчал, хотя мародёрствовали и там. Но всё же, удаление от центра и прям вселяло в меня уверенность. С Планше и Миледи всё будет в порядке.

Я поспешил в сторону церкви Сен-Жермен-л'Осеруа. Увы, все мои люди уже покинули Париж. Лучшая их часть сопровождала Его Величество и обеспечивала его безопасность в Гаскони. Те же, кто должен был прибыть сюда как раз для того, чтобы остановить беспорядки, задерживались. Уверен, они явятся не раньше, чем я лично встречусь с Принцем без имени.

К счастью, на крышах мне было драться не с кем. Раз или два, кому-то хватило ума выстрелить в меня, но без малейшего шанса попасть. Я бежал слишком быстро, перебегая между крышами по узким мостикам, наверняка оставленным местными трубочистами. Кое-где приходилось и попросту перепрыгивать, но я уже полностью привык к ловкому и шустрому телу д'Артаньяна. Для него такие прыжки были делом пустяковым.

В течении двадцати минут, я уже был на крыше старого здания галантереи, чей фасад выходил прямо на площадь. Восставшие были передо мной как на ладони. На баррикадах у Лувра стояли по большей части дворяне. Если обычные улицы заполонили бандиты и, может быть, гугеноты, то здесь был цвет французского дворянства. Здесь были все те, кто желал мириться с присутствием Мазарини. И кто был уверен в том, что их маленький бунт при живом короле, мог каким-то образом помочь Франции.

По всей площади разносились надрывные крики:

— Мы не отдадим регентство испанской шлюхе!

— Мы не отдадим Францию итальянскому священнику!

На все попытки де Тревиля донести до толпы, что Его Величество жив и здоров, дворяне заявляли одно.

«Покажите нам Короля, и мы склоним головы».

Я разглядел среди стоящих у Лувра мушкетёров и своих друзей. Де Порто и д'Атос были в первых рядах, что ничуть меня не удивило. Однако, приблизиться к Лувру я не мог. Разве что пришлось бы пробираться через толпу и баррикады, но в этот раз, такой смелый манёвр точно стоил бы мне жизни. Оставалось разве что перелезть на соседнюю крышу, а оттуда вниз, переулками. Но даже в этом случае, я бы приблизился скорее к церкви Сен-Жермен-л'Осеруа. Поскольку особого выбора у меня не было, я перескочил со здания галантереи, на крышу продавца тканей.

Мне до сих пор везло, что никому из мародёров и бунтовщиков не приходило в голову влезть на крышу. Наверное, именно это и усыпило мою бдительность. Я совсем забыл про переулки, и почти не оглядывался по сторонам, когда спускался по стене дома. Только оказавшись на земле, я обнаружил пару дворянчиков, неспешно бредущих в сторону площади.

— Мушкетёр! — закричал один из них, выхватывая шпагу.

— У меня нет времени, месье, — устало бросил я, но оружие из ножен достал.

— Сдайтесь на милость народа Франции, — предложил мне второй. Я покачал головой.

— Давайте поскорее покончим с этим, — сказал я и двинулся вперёд.

Оба дворянчика набросились на меня, но проулок был слишком узким, чтобы они могли начать меня окружать. Я перехватил левой рукой верный кинжал. Принял на него довольно умелый выпад, с удивлением присвистнул.

— А вы что-то из себя представляете, месье, — усмехнулся я. — Может хотя бы представитесь?

— Граф д'Эстре, к вашим услугам, — бросил тот, чей удар мне понравился. Второй дворянчик скорее мешался у него под ногами, но и он представился:

— Граф де Гонди!

— Шевалье д'Артаньян, — с улыбкой ответил я, и отбросил в сторону шпагу д'Эстре. Оружие графа ударилось о каменную стену и завибрировало в руке. Это был идеальный момент. Я ударил по его шпаге, у самого эфеса, своей. Оружие выскочило из рук графа, и я приставил лезвие к его горлу.

— Чёрт вас возьми, месье графы, давайте обойдёмся без лишнего кровопролития.

— Так вы шевалье? — поднимая подбородок спросил д'Эстре. Его приятель, в нерешительности, переводил взгляд с него на меня и обратно. Я кивнул.

— Большая честь, — наконец сказал де Гонди и убрал шпагу в ножны. — Мне рассказывали о вашей смелости при Бапоме.

— Приятно слышать, — я сделал шаг назад, опуская шпагу. — Можем разойтись каждый своей дорогой, месье?

Графы переглянулись. Я надеялся на то, что обойдётся без лишних убийств и, кажется, в этот раз мне повезло.

— Думаю, у нас нет причин сражаться с героем Франции, даже если мушкетёры и приняли сторону Мазарини, — кивнул д'Эстре.

— Благодарю вас, — я убрал шпагу в ножны и осторожно отступил назад. Д'Эстре поднял с земли своё оружие и спрятал его. На мгновение воцарилась неловкая тишина.