Полукровка 3 - Василий Горъ

опять соскучилась, похвасталась «очередным небольшим, но приятным успехом» в освоении «самой любимой дисциплины», передала «невероятно теплый привет» от Даши и пострадала из-за того, что ждать следующей встречи невыносимо. Ничем не примечательная фраза, ввернутая в начале монолога, испортила настроение — Костину кто-то слушал. Целенаправленно. И это ее бесило.

В шестнадцать сорок пять Завадская полезла в Сеть подбирать подарок ко дню рождения Мироновой и наткнулась на срочную новость с Иркутска — наши «коллеги», но из спецслужб противника, взорвали гидроэлектростанцию и смыли в море город-миллионник. Вместе с жителями. Ибо предупреждать о взрыве сочли невместным. Мы, естественно, разозлились и захотели крови. Поэтому в девятнадцать тридцать пять, увидев в «Контакте» сообщение от Цесаревича, переключились в боевой режим и затаили дыхание.

«Картинка», вывешенная без промедления, вызвала противоречивые чувства — Ромодановский выглядел замотанным и был не в настроении, но злости в его взгляде не было. Вот я заранее и расстроился. Как оказалось, зря:

— Здравствуйте, Тор Ульфович и Марина Вадимовна. Хочу поделиться новостями. Самыми разными, но из категории «Для служебного пользования». Новость первая, великолепная: сотрудники восьмого отдела вашего Ведомства сломали СГС — провели серию диверсий сразу в шести системах Скандинавии и лишили это государственное образование девяти орбитальных и тринадцати планетарных складов ракетно-артиллерийского вооружения, четырех крупных предприятий ВПК и полутора десятков гражданских тяжелых транспортников. Ольденбурги в бешенстве, но единовременное уничтожение сорока с лишним процентов запасов противокорабельных ракет, мин и масс-детекторов вкупе с коллапсом их производства вынудит их капитулировать уже в ближайшие дни. Новость вторая, неплохая: наши союзники захватили еще четыре системы. Халифата. Новость третья, просто приятная: наши успехи, наконец, напугали даже самых боевитых сенаторов Новой Америки. Все вышеперечисленное, безусловно, радует: мы загнали остатки Коалиции в безвыходное положение и, по уверениям аналитиков, заставим сдаться не позже середины апреля. А если воспользуемся «чудо-оружием», то после его первого же применения…

После этих слов он криво усмехнулся, отстучал на рабочем столе что-то бравурное и снова уставился в камеру:

— Использовать «чудо-оружие», безусловно, можно: по уверениям нашей агентуры, амеры пока не понимают, как оно работает, поэтому не придумали и контрмер. Но мне по ряду причин нужна деанонимизация ваших Георгиев третьей степени. Причем в ближайшее время, ибо война может закончиться внезапно, а устраивать масштабные диверсии после подписания соглашений о прекращении огня считается дурным тоном. В общем, расстройте амеров еще раз, ладно? А я в благодарность порадую и вашу двойку, и вашу команду. И еще: в файле, приаттаченном к сообщению — список систем, в которых либо уже резвятся ваши коллеги из первого и второго отделов, либо вот-вот начнут. На этом пока все. Желаю удачи и до связи…

Дослушав этот монолог, мы переглянулись, и Кара, хищно оскалившись, высказала мысль, которую обдумывал и я:

— Устраивать диверсии после завершения войны действительно моветон. Так что нам стоит поторопиться, верно?

Я утвердительно кивнул, поймал за хвост еще одну мысль и перешел на командно-штабной:

— Собираемся и вылетаем из дому прямо сейчас: надо успеть показать флаг в ИАССН. А то за время нашего отсутствия те два урода успеют охаметь.

Переоделись, что называется, бегом, выбежали в коридор, спустились на тридцатый, запрыгнули в салон моей «Волны», вылетели из ангара и взмыли в темнеющее небо. До академии, как обычно, неслись по безлимитке. Но я активно маневрировал, ибо требовала душа, а моя напарница наслаждалась перегрузками, что-то предвкушала и переписывалась с девчатами.

Границу зоны ответственности Альма Матер преодолели, не замедляясь — в комплекте с кураторством я получил и постоянный допуск на территорию — спикировали к ангару для личного транспорта преподавателей, притерлись к первому же попавшемуся свободному месту и десантировались из салона. До казармы первого факультета шли быстрым шагом, изредка кивая офицерам и прапорщикам, попадавшимся на пути. А метров за сто до нее отправили на коммы Даши с Машей сообщения, заранее написанные Мариной.

Поэтому судьбоносная встреча состоялась аккурат там, где требовалось — девчата вынеслись из здания, по очереди повисели у меня на шее и потискали подругу на пятачке, прекрасно видимом из окон всех пяти этажей. Отыграв этот акт спектакля, перебрались к классической армейской беседке, кстати, тоже просматриваемой вдоль и поперек, сели на лавки из уставного серого пластика, и я расстроил «любимых девушек» последней новостью:

— Мы уходим в очередной рейд. Сегодня. Вот попрощаться и залетели.

Девчата, естественно, расстроились на самом деле, но ценные указания Завадской выполнили, не задумываясь — ввинтились мне под руки, обняли и «заставили» себя собраться. Задавать тупые вопросы не стали. Просить себя беречь — тоже: пожелали удачи во всех начинаниях и напомнили об Иркутске:

— О диверсии на гидроэлектростанции под Баковкой слышали?

— Конечно.

— Воздайте сторицей, ладно?

— Так и планируем… — холодно усмехнулся я, посмотрел, который час, и задал подругам вопрос на засыпку: — До летного ангара проводите?

— Само собой! — хором воскликнули они, дали мне встать, оперлись на предплечья и изображали чопорных аристократок все время, пока мы шли по аллеям. Зато в самом конце пути «наплевали на камеры СКН» и подарили мне по фантастически чувственному поцелую, по разику обняли Марину, шепотом потребовали беречь меня, как зеницу ока, и «снова взяли себя в руки».

Тут-то я последний акт спектакля и отыграл — вспомнил, что собирался попрощаться и с остальными членами команды, на секунду расфокусировал взгляд, чертыхнулся и расстроено вздохнул:

— Опаздываем. Придется звонить. И извиняться…

…Позвонили на самом деле. Вернее, собрали народ в конференцию, сообщили, что залетали в Академию буквально на несколько минут, чтобы отыграть очень нужную сценку, предупредили, что уходим в рейд, попросили не давать друг друга в обиду и выслушали восемь монологов с пожеланиями удачи. Потом попрощались, отключились, опознались перед ИИ Аникеево и влетели в лабиринт подземных тоннелей.

Следующие несколько минут прошли в привычной рутине — мы бросили флаер на его законном месте, поднялись по аппарелям в свои «Наваждения», поднялись в командирские каюты, натянули скафы, перебрались в рубки, подключились к системам и подготовились ко взлету. Потом я пообщался с двумя оперативными дежурными — по космодрому и системе — спрятал борт под «шапкой», первым поднял в воздух и повел к нижнему створу «коридора».

Пока поднимались на средние орбиты, слегка повоевал с раздражением, вызванным видимой безалаберностью «бунтующих» флотов. Потом задвинул это чувство куда подальше, рассчитал текущий вектор прыжка к ЗП-десять и поручил искинам доставить нас к ней. Не напрягался и после возвращения в обычное пространство — убедился в том, что