Отцовские долги - Наиль Эдуардович Выборнов

– Может быть, вену порвали, – ответил я. – Это из артерий светлая кровь течет, а из вен всегда темная. А если уж печень порвать, то еще темнее будет, она еще и с желчью смешается.

– Да знаю я. – кивнул охотник. – Бывало такое, что лосю в печень попадали, видели. Только печень после этого еще сильнее горчить начинает, сырой ее уже не поешь, приходится вымачивать в молоке.

– Хватит о еде, сейчас жрать захотим, а нам тут до вечера еще торчать, – ответил ему боярин Лука. – Сейчас я бы лосины, на костре зажаренной, поел бы. Может сходите, косулю взять попытаетесь, в этом лесу ведь есть.

– Не стоит, – прервал я Луку Филипповича. – Кто знает, вдруг на запах жареного твари из логова потянутся. Этого нам только не хватало. В крепость вернемся, там хорошенько поедим, думаю, к нашему возвращению уже все готово будет.

– Тут ты тоже прав, – согласился боярин. – Вернемся и все вместе поедим. Так что там с тварью?

Мы снова повернулись в яме. Тварь так и оставалась на месте, а на земляное дно ямы натекло уже порядочно крови, целая лужа образовалась. Я обеспокоенно посмотрел на вход в логово, а никак твари запах крови почувствуют, да выйдут. Они, конечно, солнца не любят, но эта тварь ведь сейчас солнечным днем снаружи находится, пусть и в тени стоит, которую одна из стенок ямы дает.

Однако умирать тварь, очевидно, не собиралась, пусть и истекала кровью, но все равно продолжала шевелиться. Ни один из болтов она так и не выдернула, даже не пыталась, похоже, не понимала, что боль ей причиняют именно они.

Но движения ее стали заметно более вялыми. Похоже, что кровопотеря все-таки сказывалась, и она действительно слабела. Но нам-то нужно было понять, как этих тварей убить.

– А теперь давай в брюхо болт, – повернулся я к Антону. – Раз уж рогатиной кольнуть ее не сумел, посмотрим, что случится, если болт самострельный туда засадить.

– Может добьем ее? – вдруг спросил Глеб. – Все-таки зверь, тварь живая, а не дух какой-нибудь. Зачем нам ее мучить-то?

– Надо, – отрезал я. – Людей мучить приходилось, когда допрашиваем, а так… Ты лучше подумай, что случилось бы, если б тебя брат с боярином Лукой не поддержали, когда она древко копья вниз рванула.

– Ну защищается она, живая же, – проговорил Глеб. – Было бы удивительно, если б не делала этого.

– Ты когда на волков охотишься, тоже думаешь о том, чтобы им мучений не причинить? – спросил я. – А ведь хуже волков для человека врага нет, они стада режут. А твари эти гораздо опаснее волков, людей убивают тоже. По эту сторону Днестра раньше две деревни молдавские были, жили люди свободно и вольготно, пока твари эти не появились. И всем им бежать пришлось в Рубленицу, кто уцелел, конечно.

– Волков мы тоже не мучаем, – вдруг ответил Глеб. – Зверя нужно одним ударом бить, чтобы лишних мучений ему не причинять. И не важно для чего ты их бьешь, еды ради, или потому что они стада режут.

– Ну ты полностью прав, – кивнул я, но все же продолжил. – Но сейчас нам понять надо, как тварь эту убить возможно. Чтобы потом уже бить их наверняка. И никого из людей своих при этом не потерять. Нам убить их придется всех, трупы сжечь, чтобы на них еще кто-нибудь не откормился, а потом вход в логово молдаване завалят. Так что, знаешь, что, Антон, стреляй-ка ты в голову, думаю, что в брюхо болты всаживать им и правда смысла нет.

Антон снова вскинул самострел, прицелился и всадил болт твари в голову. Череп сухо хрустнул, болт вошел в верхнюю часть башки твари, пропахав ее, но костеглот так и не прекратил шевелиться. Это было поразительно, но тварь умирать не собиралась. Но это, может быть, болт так вошел, а если башку топором разбить, сдохнет или нет?

– Твою мать, – выругался я. – Похоже, им и в голову бить смысла нет.

– Жаль тварь только одна, но ничего, сейчас еще кое-что проверим, – ответил боярин Лука, и вдруг подошел к краю ямы и спрыгнул вниз.

Костеглот отреагировал на то, что рядом появился человек, но как-то вяло: видимо, сказались потеря крови и раны. Лука Филиппович выхватил из-за пояса нож, и без замаха всадил его твари в грудь и провернул. Ноги той подогнулись, и она упала на дно ямы, так и не произведя ни звука. Боярин подхватил рогатину, оперся на нее, подошел к краю ямы.

– Руки давайте, – приказал он. – Глубоко же выкопали, сами видите, мне одному не выбраться.

Оба брата-лесовика подошли к краю ямы и помогли выбраться из ловушки, сам боярин тут же отошел в сторону, где росла густая трава, и принялся оттирать о нее ноги от крови твари. Ну да, испачкался, а сапоги-то у него дорогие, кожаные, как на самом деле примерно у половины из моих воинов. Это стражники городские в деревянных башмаках ходят, а то и вообще в тканевых обмотках, а у нас достаточно много трофеев за последние полгода были.

– Ну, сами видите, – прокомментировал он свои действия. – Сердце у них есть. Пробей его ножом, и она сдохнет. Или на рогатину насади тварь, все на этом и закончится.

– Так что думаешь, боярин, какое оружие против них с собой брать стоит? – спросил я. – Мечи-то нам тут точно не понадобятся, они против людей хороши, да еще и оружных и доспешных. А против твари неразумной их использовать невместно.

– Думаю, рогатины брать надо, – ответил Лука Филиппович. – От меча и правда толку не будет, к тому же чтобы им рубануть хорошенько, размахнуться надо. А еще щиты можно большие сколотить, чтобы тварей ими теснить и не давать нападать. Тогда, правда, и копьем одной рукой управляться неудобно будет, но ничего, потренируемся.

– Можно чтобы одни люди щиты держали, а вторых из-за спин их рогатинами кололи, – сказал я. – А еще кто-то факелы будет держать, чтобы, значится, нам путь освещать, а тварей наоборот слепить. Мы-то снаружи зайдем, нам будет непривычно, а так факелы хоть какой-то свет дадут.

– Можно и так, – согласился боярин Лука. – Но только страшно это без оружия какого-нибудь на такую тварь переть, с одним щитом. Понятное дело, что свои, если что, прикроют и отобьют, но все равно страшновато это.

– Тренироваться будем, – ответил я. – Понятное дело, что полностью страх не отобьем, но люди хоть увереннее себя чувствовать будут.

– А если нам