Код Гериона: Осиротевшая Земля - Людмила Брус

Разговор смолк, но передача продолжалась, и я понял, что в этот момент собеседник- мужчина должен был что-то рассматривать.

– Мы для того и летим на Землю, чтобы это закончилось раз и навсегда, – сказал он после напряженной паузы. – Чтобы мир засиял вновь – и не ложным светом, а истинным. У Пророка нет цели истреблять человечество. Умирают лишь те, кто ему противится. Но они заранее знают свою судьбу, а мы – свою. Мы – чистый лист, на котором будет написана новая история. А ты… Ты даже не живая. Прости, но ты никто.

– У вас есть время подумать, капитан, – проговорила женщина. – Но потом… Потом он так просто тебя не отпустит. На Земле тебе придётся, как и всем, бить в пол своей пустой башкой и жечь на костре тех, кому ты мечтал помочь. Однажды ты возненавидишь своего любимого Пророка, но выходом будет только смерть.

– Холод и мрак, – пробормотал полусонный Олег, услышавший переговоры по радио. – Вам что – аудиокнигу по радио читают?

– Это чьи-то переговоры… – тяжело дыша, вымолвила Кэт. – И транслируют их с Луны…

Я немедленно вызвал по радиосвязи Космический центр, передал файл с записью разговора и попросил, чтобы Майрон связался со мной, как только сможет.

– Пророк, -мои пальцы громко щелкнули, когда я вспомнил знакомую кличку. – Вайолет говорил о нём. Что-то вроде Омниверс-легенды. Бессмертный дух, якобы обитающий в Сети ещё с Золотого века. В Новой Гаване есть люди, которые почитают его до сих пор. Ему поклонялись Крестители, последняя крупная религиозная секта. По распространённому мнению – террористического толка…

– Это не легенда, – сказал Вайолет, когда мы рассказали ему о радиопередаче. – Считается, что Пророк – это либо группа чокнутых хакеров, либо искусственный интеллект, созданный одной из корпораций для социального эксперимента и заживший собственной жизнью. У меня были догадки, что он имеет доступ к гаванскому Омниверсу и сегодня.

– Та женщина назвала имя – Герион, – напомнила Кэт. – «Герион не Пророк. Он убийца». Вот что она сказала. Тебе когда-нибудь встречалось это имя?

Вайолет усмехнулся себе под нос.

– Так звали старшего брат Рэймонда Линдона – последнего босса «Линдон Пауэр». Он программировал дроны, коллекционировал женские наряды и в двадцать семь лет был казнён за убийства людей, которых расстреливал и зарывал в своем любимом лесу. Так что геноцид – это по его части.

– Выходит, кто-то снова творит на Земле геноцид, чтобы создать новое человечество? – вздохнул Олег. – Когда ж люди, наконец, наберутся ума?

– Есть десятки способов обойти разум. А его переоценка – это как раз то, что делает геноцид возможным, – угрюмо вымолвила Катрина. – Но «Линдон Пауэр» – они же «Сольвейг» и строили!..

– А кто тогда Вильгельмина? Нейронная сеть лунной базы? – спросил бортинженер.

– Ту звали «Пандора», – ответил Вайолет. – Она носила свое имя до самого конца. До отлёта последнего сотрудника. Если, конечно, никто её не перепрограммировал с тех пор.

– Хочешь сказать, земляне летали на Луну после Блэкаута?.. Что ж, почему нет… Мы почти ничего не знаем о Земле. С тем уровнем технологий наивно считать, что катастрофа уничтожила всё.

– В любом случае, при таком масштабе бедствия Луна – это последнее, что меня бы интересовало, – сказал я. – Вспомни, сколько прошло лет, прежде чем мы снова стали проводить запуски…

– Мы рванулись на Землю, едва нам подняли продуктовую норму, – напомнил Вайолет. – Так почему земляне не могут устремиться к Сольвейг? Тот же «Линдон Пауэр» – я готов спорить на что угодно, что его за это время возродили.

– Уф! Мозги закипают! Я не вижу здесь цели, не вижу логики, не вижу последовательности, – пожаловалась Катрина. – Кто-то на Луне хочет что-то нам сказать… Но что?..

– Послушайте! – Олег заходил туда-сюда по салону. – Это может подтвердить, что «Фермион» был сбит с Земли. А если эти молодцы еще и на «Сольвейг» засели…

«Обнаружен сигнал из источника „С“» – вновь пропела система оповещения. Я заметил, как Кэт и Вайолет инстинктивно взялись за руки.

– Аэлиус, избавься от него, – прозвучал уже новый голос – вкрадчивый, бархатный, теплый, никак не вязавшийся с жестокими словами, которые он говорил. – Он не посвящён, его мозги заражены ересью. С него станется уничтожить корабль вместе со всеми вами, если он обо всём узнает.

– Пророк, он ничего не знает, – отвечал мужчина, с которым говорил до этого «искусственный интеллект». – Я как капитан этого судна беру на себя ответственность. Даю слово, он будет индоктринирован по прибытии на Землю и сможет стать таким же преданным слугой, как и мы. Если нет – я убью его сам.

– Почему бы не сделать это сейчас и нивелировать риск? Готовишься возглавить мое святое воинство, но боишься замарать руки?

– Вам нужны наши мозги, Пророк. У вас огромные возможности, безграничная власть, нечеловеческий разум. Но с ордой дикарей вам новый мир не построить. Я стремлюсь сохранить и обратить любого, кто может быть нам полезен. Я не мясник…

– Ты будешь тем, кем пожелаю я, Аэлиус, – от этой фразы температура в салоне корабля, казалось, упала градусов на десять. – Постарайся, чтоб я не разочаровался в тебе и в команде. А Рахманова лучше усыпи до приземления. К вечному свету!

– К вечному свету, Пророк!

Сдавленный возглас Олега кольнул меня в сердце. Ведь Рахманов, которого Пророк велел усыпить, был его отцом – бортинженером первого «Фермиона». Тишина в салоне повисла удушливая, пронзительная – тот самый опасный момент, когда паника еще не наступила, но тревога близится к своему пику. Кровь оголтело стучала в висках, мешая соображать, в горло как будто насыпали песок. Чувствуя то же самое, Катрина шагнула к кухонной стойке и вытянула каждому из кулера по соломинке для питья – затопить токсичные эмоции чистой водой.

Говорят, капитан должен быть готов ко всему, но трудно быть готовым к такому. Григорий Сафронов… Герой, которого наши сердца приравняли к Комарову, экипажу «Челленджера» и другим мученикам космоса, имел очень странные дела с каким-то Пророком и обещал возглавить его «святое воинство»… И первое, что просится в голову – кто-то пытается деморализовать и дестабилизировать команду мерзкими шутками.

Это же древний, как само человечество, рецепт: найди убедительный способ показать человеку, что его семья, его товарищи, хоть и погибшие, его идеалы – сплошная дрянь, на которую не стоило тратить времени. И, возможно, в следующей передаче мы услышим, как Григорий Сафронов по наущению Пророка режет горло всей команде, а затем таранит «Фермионом» остатки Международной космической станции… Грубая, пошлая игра, но психику в наших условиях дестабилизировать может, если команду «покусывать» такими передачами постоянно.

– Слушать этот бред дальше нам не стоит. Предлагаю больше не осуществлять прием передач по этой частоте, – сказал я, глядя в побледневшие, растерянные лица друзей.

– Ты в своем уме, Уинстон? – вспыхнул Олег. – У нас есть шанс узнать, что случилось с «Фермионом»! И в том числе с моим отцом!.. Хочешь просто взять – и отбросить такой источник информации?

– Уинстон, он прав, – поддержал механика Вайолет. – Верить этой чепухе нас никто не заставляет. Но бывает, и лжец нет-нет да проговорится…

– Для нас это все равно зацепка – кто они и чего хотят… – пожала плечами Кэт.

– Вот этого, ребята, они и добиваются, – сказал я. – Пустить по ложному следу, дать фальшивую надежду, перевернуть весь наш мир с ног на голову, лишить покоя, настроить нас на нужный им лад, пока мы пытаемся что-то эдакое узреть в этом потоке бреда!

– Уинстон… Откуда тем, на «Сольвейг», если там кто-то действительно есть, знать о наших неприятностях? О том, что больше всего волнует каждого из нас? Олега – так вообще взяли в экипаж последним, но эти, с Луны, будто знают, на какую точку давить.

– Отца на «Фермион» тоже позвали перед самым отлётом, – покачал головой инженер. День, когда он, мальчишка, узнал об исчезновении корабля, был, вероятно, самым страшным в его жизни. И на мгновение мне показалось, что я вижу этого несчастного, потерянного ребенка перед собой.

– Я б не исключал и такой возможности, что