Гений: дорогу бомбили? - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

— Что получу?

А сама даже голову не повернула, уставившись в темноту за окном. Я стартовал около полуночи, чтоб, не торопясь, приехать в Чижовку на рассвете.

— Узнаешь примерно в 8 утра. Запасись терпением. Я хоть раз тебя обманывал?

— Не помню.

— Значит, случаев обмана не зарегистрировано. Сегодня тоже не разочарую.

С взрослением Мариночка всё больше внешне походила на родившую её маму, хрупкую блондинку, особенно когда начала красить волосы. Со мной и, тем более, с Валей — почти ничего общего. Ни в мать, ни в отца, ни в заезжего молодца, шутили общие знакомые, не посвящённые в тайну удочерения.

Я спокойно рулил, давно привычный к долгим ночным дорогам. Правда, теперь несколько однообразным и успокаивающе-расслабляющим, не нужно постоянно держаться в напряжении и в готовности обойти на скорости яму на асфальте. На периферии бывает всякое, а основные магистрали вполне. Их точно не бомбила авиация. Мариночка подняла воротник пальто, свернулась калачиком и уснула.

Разбудил её в сером свете утра около арки на входе. Протянул флягу с водой, ехавшую под капотом и согретую.

— Умойся. Сейчас сделаем то, зачем приехали, и пойдём завтракать.

Пока она с кислой миной полоскала лицо, достал из багажника две пары сапог — себе и ей. Дочь изумлённо взглянула на них, потом на ряды могил за забором.

— Папа! Куда ты меня привёз? На кладбище⁈

— На котором похоронен очень дорогой для нас обоих человек.

— Кто? Бабушка и дедушка живы, мамины похоронены не в Минске. Папа, что за спектакль?

— Я обещал ответ как приедем. Осталось несколько минут. Обувай сапоги, там может быть грязно.

Надо бы купить цветы… Но у входной арки тётки предлагали что-то страшное, возможно — украденное с других могил. В Москве не запасся, Мариночка бы увидела в багажнике, хранил интригу до конца.

Ничего. Сейчас её мама увидит то, что стоит больше миллиона алых роз. Дочку.

К утру подморозило, грязи не было, подошвы резиновых сапог скользили по инею на асфальте. Мог, конечно, заплатить мелкую мзду и проехать по центральной аллее, но не стал без крайней нужды, считаю недостойным пижонством рассекать на машине меж могильных холмиков и заставлять прыскать в стороны замотанных в чёрное старушек.

Правда, в этот утренний час мы первыми нарушили безлюдье погоста. Тишина. Лёгкий ветер в голых ветвях деревьев. Скрип под ногами. Далёкое «кар-р-р» вездесущих ворон.

— Папа! Не ночь, конечно, но жутковато.

Мариночка ступала очень близко ко мне, касаясь плечом, потом взяла под руку.

Я не навещал её маму лет пять. Поэтому не сразу узнал могилу, привычный памятник-парус исчез, его сменила широченная плита. Рядом с Мариной упокоились её родители, покинувшие грешный мир, судя по надписям, пару лет назад с интервалом в один день. Наверно, надгробие переделала сестра Марины.

Снял шапку. Опустился на колено. Дочь, ничего не понимая, тоже его преклонила.

— Папа! Кто они?

— Твои бабушка и дедушка. И твоя мама, умершая через несколько часов после твоего рождения. Она подарила тебе жизнь, пожертвовав своей. Валя тебя удочерила. Примерь. Это кольцо твоей мамы, мой ей подарок на свадьбу. Теперь понимаешь, почему тебя называли только Мариночкой, а не Мариной? Потому что Марина — это она.

У дочки задрожали губы. Потом брызнули слёзы. Кольцо с бриллиантом, а оно стоит дороже нашей «волги», чисто машинально нацепила на средний палец. Очевидно, в её душе бурлили десятки вопросов, но наружу вытекала только солёная влага. Больше около могилы не произнесли ни слова.

В машине сказала:

— Всё равно, моя мама — Валя. Хоть я и очень сильно впечатлена.

— Конечно, Валентина — твоя мама, потому что мама не только рожает, но и выращивает. У тебя две мамы. Одна, к сожалению, умерла ровно 16 лет назад. Совсем молодая.

— Да… Но почему не сказали мне раньше? Я давно не ребёнок. Познакомилась бы с бабушкой и дедушкой — при их жизни.

— В них и проблема. Точнее — в бабушке, бывшей моей тёще. Она меня на дух не переносила, не признавала. Валентину, когда мы сблизились через год после смерти Марины, возненавидела и сочла шлюхой. Пыталась отобрать тебя у нас. Пришлось разорвать отношения. Прости, в истории нашей семьи находятся и не очень приятные страницы.

— Но твои родители и Мария Борисовна…

— Конечно — в курсе. Сдержали обещание молчать. Муж Машки не осведомлён, чтоб не проболтался. Мои родители очень любили, уважали, ценили Марину. Сохранили её золото, это кольцо — далеко не единственный подарок тебе от первой мамы. Потом, когда успокоишься, расскажу подробно. В Москве покажу фотографии.

— На медальоне она — красивая…

— Ещё бы. Ты растёшь похожая на неё, не в отца слава богу. Марина была рекламным лицом «березины», лучшего автомобиля СССР 1970-х годов, мамину внешность знала вся Европа, да и другие страны тоже, где торговал «Автоэкспорт».

— Она работала моделью?

— Нет. Адвокатом. Адвокат же не обязан быть похожим на Бабу Ягу?

— Тогда я укрепляюсь в прежнем решении. После школы поступаю на юрфак МГУ.

— Сложно. Там та-акой конкурс!

— А у тебя та-акие связи в ЦК КПСС! — передразнила меня.

Больше не упрекала, что едва ли не силой затянул в Минск, стоически перенесла долгие разговоры с японцами, бережно погладила пальчиками выставочный экземпляр новой «короллы» для европейского рынка.

Я счёл себя в форме, не отдыхая, выдержать обратный перегон. В машине Мариночка вдруг сказала:

— Прости. Перед выездом вела себя как дура, не поверила тебе, что это важно. Папа! Я очень люблю тебя. Мама Марина меня родила, мама Валя помогала растить… а ты всегда со мной. Даже уезжающий в командировку!

Растрогался, честное слово. Ехал до Москвы сверхаккуратно, две ночи в пути — сложно и несколько рискованно, особенно если помнить, какая ценность сопит в две дырки рядом на пассажирском сиденье.

Добрались благополучно.

Позже был приём на Старом Арбате в Фонде Гагарина. Юрий Алексеевич давно оставил пост Генерального секретаря, заявив, что 10 лет — максимально допустимый срок на высшей ступени власти, дальше начинается бронзовение, овладевает чувство непогрешимости, самокритика улетучивается. В худшем случае удержание власти становится единственной целью и достигается любой ценой.

Возможно, в этом прав, хоть история знает случаи долгого и вполне успешного правления. Так или иначе, он, занявшись космосом и конкретно достижением Марса пилотируемым кораблём, не оставил