Фантастика 2025-152 - Екатерина Александровна Боброва

за нее, без спора отдав лидерство. И только в академии, став главным в четверке, начал учиться жить своим умом. А сестра… Ходила в академию Ментала, занималась с дядей Кайлесом. Ей организовали индивидуальные занятия с наставником из Такии. Даже император выделял ее среди остальных детей королевской семьи.

Завидовал ли Иль? Нет, хотя и злился порой на самоуправство, но в сердце всегда гордился ею. И знал — он все равно сильнее и старше. А сестра только пытается быть сильной, на самом деле ей тоже нужна защита.

— Выходи! — крикнул он, склонившись над лавой и ощущая, как от жара печет лицо. Он вгляделся в черное полотно, в котором алыми прожилками гуляло пламя. — Не будь трусом! Выходи, поговорим!

Пламя гневно загудело, только злость, сжигающая сейчас изнутри Иля, была сильнее.

— Я не боюсь тебя! А вот ты… Если не выйдешь, будешь трусом. Нет, ты будешь никчемной жыргхвой.

Пламя взвилось вверх, ударило наотмашь по камням, и веер огненных брызг ужалил, прожигая одежду, добираясь до кожи. Мальчик зашипел.

— Дурак! — эхом загуляло по пещере, и сила навалилась, прижимая к камням. Сердце застучало в ушах, в горле пересохло, перед глазами заплясали алые точки, но он устоял, хоть и согнулся, уперев ладони в колени.

— Щенок! — бесновался огонь. Одежда уже тлела, но Иль не обращал внимания. Ему нужен был ответ. — Мелкий выродень! От кого требовать вздумал, пепел от помета⁈ Да я тебя изничтожу!

— Давай! Если по-другому не можешь! — выдохнул Иль, разгибаясь и глядя в поднявшуюся над ним волну. Внутри пламени, точно оно не могло сосредоточиться от возмущения, мелькали сотни лиц. — Она тебя так любила, а ты не смог ее защитить от какого-то пьяного архимага!

Про архимага он узнал от безмолвных. Парни говорить не хотели, но он проник в целительскую и сутки не отходил от валявшихся там пострадавших, навевая, как выразился один из них, своей унылой рожей пепельную тоску. Целители, приняв сторону мальчишки, делали вид, что нарушителя в палате нет. Так что безмолвные в итоге сдались или отец разрешил им открыть ему подробности дела…

Надо ли говорить, кто стал для Ильи, да и для всей академии врагом номер один? Потому как еще никому не было позволено похищать курсантов.

Пламя на оскорбление отреагировало очередным взлетом к потолку. Оно потемнело, запеклось коркой. Воздух в пещере исчез, выгорел, и Иль ощутил, как начинает кружиться голова при попытке сделать вдох. Но отступить сейчас?

— Молчишь⁈ — просипел, тщетно пытаясь расслышать в гудении пламени хоть какие-то слова. Вот с сестрой огонь говорил охотно, а чем он хуже⁈

— Ненавижу тебя!

Слова сами сорвались с губ, Иль плохо понимал, что именно в бессилии кричит в огненную стену. Ему было больно, и он выплескивал боль, не в силах удержать внутри. По стене лавы меж запекшихся кусков затанцевал огненный поток. Огонь шипел, бурлил, но молчал…

— Отказываюсь от тебя, слышишь? Пока не вернешь сестру!

Он не понял, как его вынесло из пещеры. Очнулся от того, что Лексар хлопал его по щекам, испуганно причитая, что убийство принца ему не простят, даже если он в нем не виноват, и Третий точно сошлет на каторгу, чтобы остальным повадно не было.

Иль открыл глаза, застонал — кожу неимоверно пекло. Дико хотелось пить.

— Так-так, — внушительно произнесла над ним пустота. — Кто бы сомневался? Снова эта семейка. Старший выпустился, пришел черед младшему нас доставать.

— Тихо ты, — одернул его второй безмолвный, — это ж брат кронпринца.

— А мне по пеплу, — не согласился первый, — наказание будет получать, как все. Давай его в лазарет, а потом на доклад к ректору. Четвертого все равно в академии нет. Пусть ректор решение принимает, куда энергию мелочи направить. Надо же было так довести источник⁈ Меня до сих пор трясет от выброса. Передашь, чтобы дня на три закрыли, а то спалит всех сунувшихся к жыргхве. И что они не поделили?

Сил отвечать у Иля не было, а когда они появились — целители знали свое дело — он угрюмо отмалчивался, разглядывая пол в ректорской. Рядом такой же безмолвной статуей застыл Лексар.

Ректор разорялся долго. О долге, дисциплине, уважении к дарованной им силе.

— Он позволил мою сестру забрать, — процедил Иль, когда ректор выдохся. — Я от него отказываюсь.

Мужчина аж онемел от изумления.

— Пока не вернет, я без магии обходиться буду. Мама же как-то жила без нее, пока папу не встретила…

Ректор сначала говорить не мог, только ртом воздух хватал и смотрел умоляюще, мол, шутка же, да? Только Иль был уже не маленький, чтобы просто так обещаниями разбрасываться.

— И я откажусь, — поддержал командира Лексар.

— Ну все!!! — раненым калкалосом взревел ректор. — Отказники, пожри вас огонь! Под арест. Обоих! Завтра разберемся, что с вами делать. И пусть… родители… Хотя бы ассара. Вот она пусть и уговаривает вас не маяться пеплом.

Ректор зря надеялся, это Иль знал твердо. Сестру надо было вернуть в первую очередь именно из-за мамы. Так что он не отступится, чтобы взрослые там ни придумали.

— Слышь ты, недоразвитие мозга. Плевок вальшгаса. Личинка трупного червя. Жертва ментального взлома. Трухляк навозный. Ошибка природы. Головешка тупая. Мозги, пеплом покрытые. Не понимаешь, что творишь, огрызок идиота?

Наставник Унтар разорялся добрых полчаса, ни разу не повторившись и оправдывая звание самого сурового наставника академии. И то, что Иля отдали ему, говорило о серьезности совершенного им проступка в глазах взрослых.

Оскорбления Иль переносил спокойно, почти равнодушно — дядя Сережа порой и не так выражался, когда считал, что малышня его не слышит. Оправдываться он не видел смысла, а потому угрюмо молчал, выжидая. У наставника была цель — выбить дурь из взбунтовавшегося курсанта, и он явно не собирался ограничиться словами.

— Не таких обламывали, — прищурившись, заявил Унтар, оценивая объект воспитания.

Объект смотрел исподлобья, явно имея противоположное мнение на данный счет. И где-то наставник Унтар уже встречал такой взгляд…

«Весь в отца», — мелькнула раздраженная мысль, и он ударил для начала тоненькой плетью. Та впилась в одежду, разрывая и оставляя на теле багровый след ожога. Пацан дернулся, стискивая зубы так, что скулы побелели. Взгляд потемнел, напитался ненавистью, и наставник ощутил легкую неуверенность, но отступать не собирался.

— Защищайся! — рявкнул он, чувствуя, как внутри тоже собирается злость. И это было плохо, ибо воспитание и злость не стоило совмещать.

Он выдохнул, возвращая себе контроль.

Дурак! Бунтарь нашелся, понимаешь ли! Еще и сторонников себе отыскал! Пол академии от него трясет, вторая половина им восхищается! Революционер, пожри его пламя!