Арнайр - Atrnerseh

волосы, миндалевидные глаза, полные неутолимого любопытства. Ерзала меньше, чем Маркус ожидал, но энергия била ключом. При испытании два года назад Камень светился тревожным фиолетовым.Кай (10 лет): Похож на сестру, но тише воды. Сидел очень спокойно, но его темные глаза сканировали всех присутствующих с методичной точностью, особенно Маркуса и Вальтура. Прошел Камень в семь – беззвучно.

Пятая Жена, Кайра, сидела напротив. Рыжий пучок, хищные черты. Платье терракотового цвета – словно застывшая лава. Ее дети:

Боргард (15 лет): Громадный, рыжий, с тяжелой челюстью и маленькими, злыми глазками. Сидел, развалившись, его мощные руки лежали на столе, как дубины. При пробуждении год назад его рев и сокрушительный выброс силы сбили с ног стражей.Драйя (13 лет): Рыжие косы, острый, оценивающий взгляд матери-алхимички. Пальцы двигались незаметно, будто смешивая невидимые эликсиры даже за столом. Испытание сопровождалось запахом серы и искрами.Гарт (10 лет): Уменьшенная копия Боргарда. Крепкий, с налитыми силой руками. Не ел – сжимал и разжимал кулаки, изучая свою мощь. Прошел Камень два года назад с хриплым рыком.

Маркус занял свое место – не рядом с Вальтуром на возвышении, а внизу, за длинным столом, среди других "Достойных", но все же отдельно. Воздух гудел от невысказанного напряжения. Десятки глаз – холодных, оценивающих, любопытных, враждебных – скользили по нему, по Вальтуру, друг по другу. Взгляды матерей добавляли слоев: ледяной расчет Иделлы, усталая гордость Лорены, сладкая ядовитость Алисии, отстраненный контроль Лираны, хищное удовлетворение Кайры. Патриарх собрал свою кровь и сталь.

Вошел Сигурд Арнайр. Все встали единым, отточенным движением – не по приказу, а по инстинкту. Он прошел к трону, сел. Жестом разрешил сесть. Начался ритуал. Безмолвные слуги расставляли блюда, чей изысканный вид и аромат казались Маркусу чуждыми. Звон приборов резал тишину.

«Сын,» – голос Патриарха, низкий и неумолимый, обрушился на Маркуса, минуя Вальтура. Ледяные глаза впились в него. «Первый день среди Достойных. Давление взгляда было физическим. «Твой Камень вспыхнул ярче всех. Не ослепляет ли этот свет разум? Не рвется ли сила внутри, как дикий зверь?»

Маркус почувствовал, как эфирный гул под кожей вспыхнул в ответ. «Он... требует концентрации, отец,» – выдохнул он, ненавидя легкую дрожь в голосе. «Как учит Хангр. Я ищу путь к контролю.» Он ощущал взгляд Вальтура с высоты – тяжелый, аналитический.

«Контроль – основа мощи,» – кивнул Сигурд, отрезая кусок мяса. Нож скользнул с тихим шипением. «Без узды сила – лишь шум, предвестник гибели.»

«О, Сигурд, мудрейший,» – впорхнул голос Алисии, сладкий и липкий. «Каждый ребенок – уникальный цветок! Мой Элдин нашел фокус в тишине и расчете. Лиана,» – она ласково коснулась руки дочери, – «уже так тонко чувствует нюансы силы! А Кассиан... наше юное солнышко! И уже такое усердие!» Кассиан выпрямился еще больше, его глаза метнули быстрый, оценивающий взгляд на Маркуса.

«Мой Боргард фокусирует мощь в кулаке!» – громко парировала Кайра, гордо выпятив подбородок. «Драйя – прирожденный алхимик, видит токи эфира в реагентах! Гарт растет богатырем!» Боргард хрюкнул. Драйя скромно опустила глаза, но уголки губ дрогнули. Гарт демонстративно сжал кулак.

Лиран повернула голову, нефритовая шпилька сверкнула. «Лира находит фокус в знании. Руны, потоки энергии – понимание структуры предшествует силе.» Ее рука легла на темные волосы дочери. Лира замерла, щеки чуть порозовели, но ее глаза жадно ловили каждое слово, каждый жест.

«Знание – сила,» – заметил Сигурд, его взгляд на мгновение смягчился, глядя на Лиру. Затем снова стал ледяным, обращаясь ко всем, но словно нацеливаясь на Маркуса: «Вы – кровь Арнайров. На вас смотрят. Показывайте пример не только мощью, но и дисциплиной разума. Здоровая конкуренция закаляет сталь клана.»

Смотрят. Маркус ощущал тяжесть этих взглядов: Элдин с его отточенной улыбкой и стальными глазами; Арвен – ледяная статуя; Боргард – гора мышц и скрытой злобы; Драйя – оценивающий взгляд ученого; даже юная Лиана смотрела с хищным любопытством. Соперники. Все до одного. И я – мишень.

«Маркус,» – обратился к нему Элдин. Голос был медом, вылитым на лезвие бритвы. «Любопытно, отличается ли ощущение эфира после столь... энергичного прикосновения к Камню? Ходят слухи, что яркая вспышка часто оставляет за собой нестабильный, бурлящий поток. Ты не чувствуешь... разлада внутри?» Серые глаза впились в Маркуса, выискивая малейшую трещину, слабину.

Маркус замер. Он почувствовал напряжение, исходящее от Иделлы, холодную волну внимания Сигурда. Взгляд Вальтура с высоты стал тяжелее, пристальнее. «Эфир... требует уважения,» – выдавил он, заставляя голос звучать тверже. «И воли. Как и подобает силе Арнайр. Я учусь направлять его поток, а не быть им снесенным.»

«Воля крепка пониманием,» – неожиданно, ровным, холодным тоном вступил Вальтур. Все взгляды мгновенно устремились к нему. Он не смотрел на Элдина, его глаза были устремлены на Маркуса. «Контроль приходит через познание сути силы, а не через демонстрацию ее объема. Грубость – удел слабых духом, даже если сильных телом.» Его слова повисли в воздухе, явно направленные не только на Элдина, но и на Боргарда, который угрюмо хмыкнул. Элдин чуть склонил голову, улыбка стала шире, холоднее.

«Рад слышать о глубине подхода, Вальтур,» – парировал Элдин, его голос сохранил сладость. «Надеюсь, брат твой последует мудрому совету наследника и найдет свой путь к настоящей силе.» Он подчеркнул слово "наследник", бросая Маркусу взгляд, полный ядовитой учтивости.

Ужин тянулся в бесконечной череде блюд и колких фраз, обернутых в шелк. Дети Лорены хранили молчание, лишь изредка перешептываясь. Кассиан и Гарт старались подражать старшим братьям. Лира пыталась поймать взгляд Маркуса, ее глаза горели немым вопросом, но мать гасила порывы едва заметным движением пальцев. Боргард чавкал. Драйя незаметно водила пальцами по краю тарелки, будто вычерчивая руны. Маркус чувствовал себя как на раскаленных углях. Каждое слово Элдина, каждый взгляд, брошенный с высоты Вальтуром, напоминали о его месте – новичок, едва выживший, под прицелом.

Когда Сигурд наконец поднялся, знаменуя конец испытанию, Маркус почувствовал лишь временное облегчение. Он вышел в коридор, тяжело дыша, стараясь отогнать напряжение и эфирный гул. За ним с легким шорохом платья вышла Лира.

«Маркус! Подожди секунду,» – ее голос был тихим, но настойчивым. Она оглянулась, убедившись, что мать ушла с Алисией. «Про твою искру... Когда Камень зажегся. Это было... жарко? Или холодно? И чувствовал ли ты... его мысль? Мама говорит, он не просто камень. Он... живой. Но по-другому.» Ее темные глаза горели неудержимым любопытством, лишенным злобы или расчета, которое видел Маркус у других.

Он растерялся. Вопрос был