Салага - Василиса Мельницкая

Это Сава посоветовал не выеживаться.

— В комиссии преподы сидят. А память у наших преподов хорошая. Ты ему ляпнешь что-нибудь, а он тебе через пару лет припомнит на экзамене. Эсперов среди них нет, это слишком ценный ресурс для такой работы, так что будь вежлива, улыбайся, и неважно, что ты при этом чувствуешь.

С моими документами, действительно все в порядке. Их сам Александр Иванович… подделывал. Или кто-то другой по его личному приказу. Он же сказал, что далеко не все преподаватели в академии в курсе, кто я такая.

— Кому надо, тот знает. А ты не расслабляйся, никто не будет тебе подыгрывать.

Я слышала, что конкурс в академию большой, где-то пятнадцать человек на место. Традиционно принимают только мужчин, факультетов несколько. У эсперов отдельная программа обучения, но только со второго курса. Первый они проходят на следственном факультете подготовки оперативного состава. И все знают, что сколько бы эсперов в наборе не было, все они на одном факультете, но в разных группах.

— Нет такого правила, что нельзя говорить, эспер ты или нет, — рассказывал Сава. — Однако многие предпочитают не выделяться. Ради этого и испытание проходят.

Я не стала интересоваться, какой выбор сделал Сава. И так понятно.

— Хм… Ну, хорошо. Вам повезло, молодой человек, — произнес преподаватель, изучив мои документы. — Заполняйте эту анкету. И подписывайте соглашение о неразглашении. Неважно, поступите вы или нет, это стандартная процедура.

Анкету я заполнила быстро, так как все пункты со мной заранее обговорил Александр Иванович. Преподаватель вновь углубился в чтение. Но ненадолго.

— Следственный? — Он поднял на меня удивленный взгляд. — Вы хорошо подумали, Ярослав?

— Что-то не так? — вежливо осведомилась я.

— Вам бы в криптографию. — В его голосе появилась насмешка. — Или даже… в переводчики. Там нормативы ниже. Разве что вы… — Он заглянул в анкету и продолжил: — Нет. Так я и думал.

Отвечая на вопрос, эспер ли я, пришлось солгать, не по своей воле.

— Если не наберете баллы на оперативника, то переиграть будет нельзя, — добавил преподаватель.

— Я рискну, — ответила я. — Вдруг повезет.

— Воля ваша.

Зал, где располагалась приемная комиссия, был большим. Здесь стояли столы в ряд, вдоль стен, а середина — пустая. Возле каждого стола с одной стороны стул для того, кто принимает документы, с другой — для абитуриента. Но сегодня, в последний день, все столы, кроме нашего, пустовали. Поэтому новый посетитель сразу направился в нашу сторону.

Я рассматривала его, потому что преподаватель вновь изучал анкету и проверял, правильно ли заполнено соглашение. Взъерошенный, возбужденный, парень двигался так, будто за ним гнались черти. И одет он, мягко говоря, странно… для Петербурга. Холщовые штаны — широкие, грубо обрезанные чуть ниже колена. Косоворотка — белая, с вышивкой по горлу, разрезу, подолу и манжетам. Вместо пояса — лохматая веревка. И кроссовки на босу ногу. Причем дорогие, из хорошей кожи.

По пути парень прихватил стул, поставил его напротив моего, упал на сидение и выпалил:

— Тут в вашу академию принимают? Вот, я принес!

Он положил на стол папку, что до этого прижимал к груди.

— Здесь принимают документы, — довольно терпеливо пояснил преподаватель.

Я чувствовала его любопытство. Наверняка, такие кадры не каждый день увидеть можно. Собственно, кроме нелепой одежды… парень вполне обычный. Не заморыш, плечи широкие, рост… приличный. И на лицо приятный. Волосы короткие, русые, глаза серые.

— Ага. Принимайте! — велел парень.

— Звать вас как, молодой человек?

— Майк. Миша. То есть, Михаил Всеволодович Ракитин.

— Михаил Всеволодович, дождитесь своей очереди. Разве вы не видите, что я занят?

— Можно как-нибудь побыстрее? — Миша поерзал на стуле.

— Вы торопитесь?

— Я? Нет. То есть, да.

— Я могу подождать, — вмешалась я.

Не только преподаватель сгорал от любопытства. А у меня так и вовсе нет никаких вариантов досмотреть это шоу до конца, если придется уходить.

— И на какой факультет вы так спешите, Михаил Всеволодович? — поинтересовался преподаватель, открывая папку.

— Ты на какой? — спросил у меня Миша. И, услышав ответ, сказал: — Вот, и я туда же.

Не знаю, что прочел в документах преподаватель, я не могла рассмотреть, как ни пыталась, но он не единожды поднимал на Мишу удивленный взгляд. А после молча выдал ему анкету и соглашение.

— Так, Ярослав, закончим теперь с вами…

Я поставила все нужные подписи, получила на руки лист с информацией, в составе какой группы буду проходить испытание, и не выдержала, шепотом спросила у преподавателя:

— А он… кто?

Вопрос был лишним, это я поняла сразу. Полыхнуло раздражением, почти злостью. И…

— Если других вопросов у вас нет, покиньте помещение, Ярослав.

Поколебавшись, стоит ли проявлять любопытство, дожидаясь Мишу на улице, я все же решила не привлекать к себе внимания. Но в памяти порылась.

Михаил Ракитин? Что-то знакомое, услышанное до Петербурга, в московской жизни. Брат одноклассницы? Друг? Нет… Или, может, я слышала о нем в Кисловодске?

А нужно ли вспоминать? Судя по тому, как Миша ворвался в приемную комиссию, поступление в академию он не планировал. На выбранный факультет без подготовки не поступить, так что… Возможно, я увижу его на испытании. И на этом наше знакомство завершится.

Если в академию безопасности и поступали аристократы, то нечасто. Сава — эспер, у него не было выбора. Матвей — хоть и из знатного рода, но младший внук «из неблагополучной семьи». Он не любил говорить о матери, но как-то обмолвился… куда она делась. Сбежать с любовником, бросив маленького сына? Но она, хотя бы, не сдала ребенка в приют.

Наследники родов, старшие сыновья — они выбирали иную карьеру. В академии безопасности учились младшие дети. Или мальчишки из обедневших родов. Но чаще — простолюдины.

Миша Ракитин мог быть кем угодно. Даже бастардом. В его документах, наверняка, указаны имена родителей. Возможно, с этим и связано удивление того, кто эти документы принимал.

Испытание, оно же вступительные экзамены, проходило одним днем. И в том особенность этой академии. Первый этап — сдача нормативов. Второй — письменный тест из нескольких частей, по математике, русскому и иностранному языкам, истории и обществоведению. Третий — собеседование и полиграф.

На мой вопрос, на кой-ляд полиграф, если есть эсперы, Сава ответил, что эспер проводит