Печать Мары: Пламя. Книга I - Дарья и Алексей Домбровские

Это Савелий. Убитый Силиным, оживленный ее любовью и убитый снова. Теперь уже навсегда. Обреченный на вечный ад и муки. Он уходил, уходил сам и тянул ее за собой.

— Смиренно пред величием славы Твоей молим, да благоволишь освободить нас властию Своею от всяческого обладания духов адских, от козней их, от обманов и нечестия и сохранить нас целыми и невредимыми.

Нет… Она не уйдет. Это ее любовь вызвала к жизни Савелия, и ради этой любви она будет жить. Жить и мстить. Анна уцепилась за эту мысль, как за спасительную соломинку… Да, да… Она не уйдет вместе с любимым. Только после того, как она заставит страдать всех причастных к его смерти. Так, как страдает сейчас она. В какой-то момент ей показалось, что Савелий не хочет этого. Она почувствовала, что он хочет забрать ее вместе с собой… Но нет, любимый. Не сейчас. Потом. Позже.

— Per Christum Dominum nostrum. Amen.

Последние слова молитвы упали как расплавленный свинец на беззащитную кожу. Анна снова застонала. Ногти зацарапали по полу, руки и ноги свело судорогой. А потом тяжелый камень вдавил ее в небытие.

* * *

— Per Christum Dominum nostrum. Amen, Per Christum Dominum nostrum. Amen

Василь повторил латинскую формулу трижды и на этом закончил молитву. Сдул кусочки земли, попавшие между страниц молитвенника, бережно закрыл книгу и положил в карман. Потом вылез из могилы и отряхнулся. Бросил молот на землю. Кузнец недоверчиво зыркнул на него, поднял молот и отошел в сторону.

— Стой. А закапывать кто будет?

Кузнец остановился. По его лицу читалось, что возвращаться ему не хотелось.

— Не правильно все это, не так надо было, — выпалил он быстро и с вызовом глянул на Василя.

— О-о-о, пан кузнец набрался сил, — Василь говорил с улыбкой и беззлобно, — ну, а что пан сам не захотел?

Кузнец молчал. Хотел что-то ответить, но, видимо, даже самому невысказанные слова показались неубедительными. Только досадливо сплюнул.

— Закапывай.

Голос Силина звучал хрипло и глухо. Кузнец оставил молот, взял одну из лопат, брошенных сыном. Опасливо заглянул в могилу. Труп Савелия лежал лицом вниз. На спине лежал тяжелый камень, сухожилия рук и ног были подрезаны. Василь не рассчитал силы и чуть не отделил от туловища правую ногу упыря. Вся земля была пропитана густой почерневшей кровью. Кузнеца стошнило. Отбежать не успел и его вырвало прямо в могилу. Никто не проронил ни слова. Кузнец смущенно утер бороду. Стесняясь своей слабости, зло плюнул на ладони. Потом взялся за лопату и начал кидать землю в могилу.

Василь постоял немного рядом, потом подошел к Силину. Остановился рядом, как будто в раздумье. Потом взял руку Силина, раскрыл его ладонь и положил туда небольшой предмет. Закрыл ладонь и отошел в сторону. Силин посмотрел на свою сжатую в кулак руку. Он не знал, что там, но ему совершено ясно не хотелось это выяснять. Силин еще помедлил, тяжело вздохнул и разжал пальцы.

На грязной ладони тускло поблескивало золотом небольшое кольцо. Силин узнал бы его из тысячи. Это было обручальное кольцо его матери. Которое когда-то подарил своей жене. Анне. Силин снова сжал кулак. Так что побелели костяшки пальцев.

* * *

Анна лежала бездыханная на скомканной, мокрой от пота кровати. Служанки бестолково суетились около нее, не зная, что делать. Была бы то простая девка давно бы окатили бы ее холодной водой, хлестанули бы пару раз по щекам, глядишь бы и пришла в себя. Но трогать Анну никто не решался. Могло оказаться себе дороже. Поэтому девки охали, ахали, но ничего не делали. Пока, наконец, кухарка не нарезала репчатого лука и не сунула барыне прямо под нос. Та вдохнула терпкий аромат, раз, другой и открыла, наконец, глаза. Служки замерли. Анна обвела всех вполне разумным взглядом, потом резко выбила плошку с луком из рук стряпухи. Хотела сесть на кровати, но не смогла. Слабость в чреслах отбросила ее обратно в ложе.

— Прочь, прочь подите…

Анна прошептала эти слова одними губами, чуть слышно. Но этого было достаточно, чтобы служки гуртом бросились вон из ее опочивальни. От греха подальше. На мгновение Анне стало полегче. Она смогла даже сесть. Встать даже не пыталась. Сидя, голова кружилась так, что хотелось быстрее откинуться назад на кровать. И тут она замерла. Савелий! Его же нет больше. Связь, соединявшая их кровью, пропала. Она чувствовала его постоянно с того первого раза, когда он вкусила его кровь. Он стал ее частью, так же как она его. А теперь, там, где всегда был любимый, была пустота! Савелушка, любимый, ушел из этого мира. Ушел навсегда и окончательно. В этом не было ни малейшего сомнения. Раз-воп-ло-ти-лся. Она с трудом проговорила про себя это страшное, раньше незнакомое слово. И тут же горечь, тоска и отчаяние в один миг обрушились на Анну. Первобытная, звериная боль рванула сердце, разрывая его на части. Крик отчаяния рвался наружу, но она даже этого она не могла себе позволить.

— Савелушка… Са-ве-лууууу…

Она завыла, заскулила, протяжно, по-бабски. Тихо, чуть слышно вновь и вновь повторяя имя любимого. Хотя бы вот так выразить печаль, которая пронизывала каждую частичку ее тела.

— Савелушка…

Она плакала, не вытирая слез. Потом замерла. На полу перед ней было появилось несколько кровавых пятен. Анна вытерла слезы рукавом рубахи. И тут же заметила, что он тоже оказался в крови. Забыв обо все, на шатавшихся ногах, как могла быстро, заспешила к зеркалу. Подбежала, бросила первый взгляд и отшатнулась от ужаса. Но испугала ее не кровь, размазанная по бледному лицу. Такому бледному, как будто его нарочно вымазали свинцовыми белилами. Анну ужаснул собственный взгляд. Он был таким потускневшим и опустошенным, словно он был отражением ее внутреннего мира. Разрушенного, безжалостно выжженного и опустевшего. Она увидела в своих глазах столько отчаяния и бессилия, что слезы снова хлынули из них потоком, оставляя кровавые полосы на бледных щеках.

А потом Анна перестала плакать. В мраке скорби, сквозь черные тучи утраты промелькнул яркий луч. Но не надежды, а ярости. Холодной и острой. Силин! Вот человек, кто лишил ее всего в этом мире. Василь, что произносил латинские заклятия и вбивал кол в сердце Савелия был только его, Силина, орудием. Убийца — муж, Силин проклятый!

— Николка Силин!

Анна не заметила, как произнесла ненавистное имя вслух. Снова вытерла слезы. На это раз быстро и решительно. Приблизила лицо к зеркалу, рассматривая свои глаза. Безжалостные и яростные,