Ветер перемен. Книга вторая - Александр Заречный

- Ну, кто-то, как моя мама считает, что у сирийцев слабая квалификация и они не смогли правильно поставить диагноз. Но не понятно, почему так получилось, что только у этих больных произошел отек лёгких, а больше ни у кого. Почему нашим врачам не попался ни один больной, которого пришлось бы спасать в реанимации?

- А ты как думаешь, Габи?

- Я думаю, как и ты! - сразу же ответила она. - Это стажёры ввели какую-то инфекцию всем, к кому они пришли по вызову. Только я не понимаю зачем? Что эти люди сделали им плохого? Что могла сделать четырех летняя девочка?

У Габи на глазах появились слёзы и задержавшись чуть-чуть на ресницах, покатились по щеке. Я прижался к её щеке губами и ощутил на них соль.

- Это террористы, Габи, им всё равно кого убивать, ради своих бредовых идей.

- А их поймают ? - Габи заплаканными глазами смотрела на меня.

- Надеюсь, родная! - ответил я, совсем не надеясь на правосудие.

- А почему мы говорим с тобой здесь, а не дома?

Как объяснить и не напугать? Какой станет их жизнь, если они будут бояться, что их подслушивают и за ними следят!

- Габи, я не хочу тебя обманывать, но и боюсь говорить тебе правду.

- Мы же договорились всегда говорить только правду!

Габи вопросительно смотрит на меня и в её глазах я вижу недоумение.

- Почему ты не хочешь говорить мне правду?

- Я хочу, но боюсь тебя напугать! - тороплюсь объяснить. Только обиды нам сейчас не хватало!

- С тобой мне ничего не страшно! - уверенно говорит Габриэль. - Особенно теперь.

- Хорошо, солнышко! - соглашаюсь я. - Тебе я скажу всё, что знаю я сам и что думаю, но твоим родителям и особенно брату мы сообщим только самое необходимое, хорошо? Это нужно для их же безопасности! Ты меня понимаешь?

- Да! - кивает Габи и на лбу появляется знакомая складочка. Она сосредоточена.

- Этих террористов задержали. Погоди радоваться! - останавливаю я Габи. - И сейчас идёт следствие. Ваша штази начнёт допрашивать всех людей знающих хоть что-то о них и об их работе в госпитале. Почти наверняка будут разговаривать и с твоей мамой. Не только потому, что она их знала, но и потому, что Ахмед приходил к тебе и что именно фрау Марта позвонила в госпиталь и сказала... Вот тут очень важно, что она сказала? Ты знаешь?

- Нет, я не спрашивала... - растерянно ответила Габи.- Мне как-то было уже всё равно, главное, что по её звонку поехали врачи к пациентам. Хоть и не спасли никого. - добавила она тихо.

- Ты понимаешь, что очень важно что именно сказала твоя мама по телефону и потом в разговорах в госпитале? И что она говорила о твоём выздоровлении. Ох, там же был ещё этот врач! - я вспомнил мужика в белом халате с отвисшей челюстью при виде меня голого с Габи на руках.

- Мне кажется я понимаю. - медленно ответила она усиленно размышляя о чём -то.

- Если мама сказала, что тебя хотели убить, отравить и прочее, её обязательно спросят с чего она это решила?

- Нет, мне кажется по телефону она говорила только, что из-за неправильного диагноза у больных может быть более серьёзное состояние и их необходимо проверить, - стала вспоминать Габи.

- Господи, сделай так, чтобы это именно так и было! - взмолился я.

- Саша, ты стал часто вспоминать бога. - несмотря на совсем не веселую ситуацию , пошутила Габи.

- А без его помощи нам будет трудновато выбраться из этого положения. - без улыбки ответил я и Габи кивнула.

- Мы можем спросить у мамы. - подняла она на меня глаза. - Пойдём?

- Обязательно, солнце моё! Только ещё один вопрос: ты сегодня выходила из дома? Погулять или ещё куда-нибудь?

- Нет, что ты?! Я сначала долго спала, потом мы с папой завтракали, хотя это был уже почти обед, а потом пришла мама из госпиталя и рассказала нам эти страшные новости. И долго сидели вместе и даже плакали... - закончила Габи и шмыгнула носом.

Я снова обнял её успокаивая и глядя поверх её головы на тёмное сейчас окно её комнаты, уточнил:

- Так вы с папой всё время были дома?

- Да, а почему ты об этом спрашиваешь?

Вот опять то же самое - говорить или нет?

- Ты обещал! - почувствовав мою заминку и правильно её истолковав, напомнила Габи.

Я вздохнул - теперь придется с этим жить, даже если захочу, вряд ли удастся от неё что-то скрыть. Женщина-рентген - мечта любого мужчины!

- Почему ты смеёшься? - она подняла на меня глаза.

- А я разве смеюсь? - удивился я. - Я же молчу!

- А я чувствую, что смеёшься! Там, внутри...

- Габи, я начинаю тебя боятся! - почти серьёзно ответил я. - Я чувствую себя как та лягушка под микроскопом!

- Лягушку целиком под микроскоп не засовывают! - улыбнулась Габи. - Её сначала препарируют - режут на кусочки. Мы в школе это проходили.

- Какой ужас! - я отстранился от неё выпучив глаза. - Ты меня ещё и препарировать будешь!? Я уж согласился под микроскоп целиком, а тут такое!

- Вот не заставляй меня препарировать тебя, рассказывай всё сам!

Да уж, что-то у нас этот процесс слишком быстро продвигается. От " да, милый, хорошо дорогой," до "а чего ты там себе думаешь, ну-ка колись!"

Теперь я тихонько засмеялась уже вслух.

- Ну! - потеребила меня Габи.

- Слушай, даже подопытной собачке и то дают кусочек сахара в утешение, а ты только разрезать на кусочки грозишь и треплешь как Тузик грелку!

- Какой ещё Тузик? - с подозрением уставилась на меня Габи, - И кто такая Грелка?

Вот так и знал, чувствовал, что нельзя хохмить - придётся объяснять каждое слово.

- Я тебя потом с ними познакомлю - и с Тузиком и с Грелкой - согласился я. - А сейчас нам нужно до конца выяснить кто, что и где говорил.