Молот Пограничья. Книга III - Валерий Пылаев

* * *

— Темнотища, чтоб ее! — проворчал дядя откуда-то сзади. — И зачем в такую рань поперлись? Не видно ж ни черта!

— Видно, — усмехнулся я. — А ты, главное, под ноги смотри.

Мои глаза уже успели привыкнуть. Может, кому-то другому утренний полумрак и казался непроницаемой черной пеленой, но я без особого труда просматривал лес на несколько десятков шагов — пожалуй, даже лучше снайпера Николая. Небо над верхушками сосен уже понемногу начинало розоветь, однако взятый взаймы у Тьмы дар все еще работал.

Золотой знак — подарок диаконисы Серафимы — сердито грелся в кармане, но мешать все же не мешал. Видимо, чары каким-то образом чувствовали, что ночное зрение для меня сейчас важнее чистоты помыслов, а спасение бессмертной души можно отложить и на потом.

Но дел было не только в этом: в отличие от остальных, я смотрел в Тайгу двумя парами глаз.

Вулкан никак не выдавал своего присутствия, но я знал, что зверь идет перед нами примерно в полутора сотнях метров. Скользит между деревьев серой, почти невидимой тенью, приглушив магию аспекта, и наблюдает. И даже если неведомый стрелок или огнедышащие ящеры притаились где-то неподалеку от Черной, засады я не боялся.

Но их впереди, похоже, не было… как и Седого.

— Не найдем уже, ваше сиятельство, — тоскливо вздохнул Рамиль за моей спиной. — Жалко, хороший мужик был… И как теперь сыновьям его в глаза смотреть?

— Отставить! — буркнул я. — Пока труп не увидим — будем искать. И болтай потише. А то Василий услышит — в лоб даст. И правильно сделает!

Не знаю, как остальные, но я еще надеялся найти своего человека живым. Сознание Вулкана работало в связке с моим и транслировало не только картинку в тусклых черно-белых тонах, но и то, что чуял нос — самый совершенный охотничий инструмент огневолка: ветер дул нам навстречу и приносил из Тайги целый ворох запахов. Большую часть из них я не мог различить, однако все же уловил пороховой дым, терпкий и тяжелый пот… и все.

Кровью в лесу не пахло.

— А это там что? — негромко поинтересовался дядя, вытягивая руку вперед. — Птицы какие-то носятся, что ли…

— Воронье. — Рамиль брезгливо сплюнул на землю. — То ли падаль какую-то нашли, то ли еще чего. Вот и орут на всю Тайгу.

Действительно, суетливое карканье уже слышалось чуть ли не со всех сторон, хоть до мельтешивших в рассветном небе крылатых теней и оставалось еще примерно с полкилометра.

— А если отец там… ну, лежит? — подал голос Василий, поравнявшись со мной. — Может, это его…

Договорить он не успел. Иван сорвался с места, легонько зацепил брата плечом и помчался вперед, не разбирая дороги.

— Стой! — рявкнул я. — Кому говорят… Да чтоб тебя!

Парень, похоже, даже не услышал — да и остановить его сейчас смогла бы разве что пуля из штуцера. Выругавшись, Василий тоже прибавил шагу, а через несколько мгновений мы все уже бежали через лес напролом, хрустя ветками под ногами.

И, кажется, успели вовремя: когда я прорвался сквозь ели на крохотную полянку, там собралось где-то с полторы дюжины здоровенных черных птиц, и примерно половина из них уже начала подбираться к распростертому на земле телу.

— А ну кыш! — заорал Иван, замахиваясь прикладом штуцера. — Вон! Пш-ш-шли вон!

Размером местные вороны были примерно втрое больше обычных, и от них заметно потягивало аспектом Смерти, но связывать с разгневанным сыном они все-таки не рискнули. Захлопали крылья, и стая со злобным карканьем разлетелась во все стороны. Я толком не успел рассмотреть птиц, но у пары в клювах определенно блестело что-то похожее на зубы.

Тайга есть Тайга.

— Папка! — Василий забросил штуцер за спину и рухнул на колени рядом с телом. — Папка, очнись. Папка!

— Храни Матерь его душу… — пробормотал кто-то за моей спиной.

— Да погоди ты причитать! — Я швырнул ножны с Разлучником в мох и опустился на корточки. — Дышит, не дышит?

Целитель из меня, даже несмотря на наличие Дара и нескольких пунктов аспекта Жизни, был так себе. И пока я бестолково шарил пальцами по холодной шее Седого, пытаясь отыскать артерию, Сокол уже успел вынести вердикт — видимо, опыта в таких делах у него оказалось достаточно.

— Живой, — проговорил он. И Иван с Василием тут же хором выдохнули. — Но еле-еле. Замерз, видать, давно тут лежит. И на голове шишка с кулак размером.

— Папка! — Василий осторожно потряс отца за плечи. — Просыпайся давай. Нечего тут разлеживаться!

Я изрядно сомневался, что это поможет — но все-таки сработало. Шепот сына оказался громче карканья черных птиц. Седой открыл глаза. Точнее, пока только один, левый — справа на лице красовался здоровенный кровоподтек.

Бедняге здорово досталось. И неизвестно, сколько он так провалялся — то ли час, то ли все три-четыре.

— Пить… — одними губами прошептал Седой.

Несколько человек тут же потянулись за флягами, а Василий расстегнул портупею и принялся снимать куртку, чтобы укутать отца.

— Одеяло есть? Согреть его надо. Костер вот тут сложите. — Я указал рукой на небольшое углубление в паре шагов. — Разожгу сам.

— Видно за версту будет, — недовольно проворчал дядя. — Может, его к Полине сразу отвезти?

— А если не довезем? Да и светает уже. — Я кивнул в сторону стремительно розовеющего неба над Тайгой. — Хотели бы подкараулить — уже бы стреляли вовсю… Нет там никого.

Дядя насупился, но спорить не стал, и где-то через полминуты на полянке уже горел огонь. Я подпалил наспех сваленные в кучу дрова Даром, и жар от костра пошел сразу. Живительное тепло тут же расползлось по земле вокруг, и бледные щеки Седого, наконец, порозовели.

— Ну ты на нас, конечно, страху нагнал, — улыбнулся Иван, придвигаясь поближе к родителю. — Я уж думал — живым не найдем.

— Нашли же. Выходит, рано пока помирать. Мне еще вас с Васькой женить обоих, а до этого — ни-ни. — Седой явно через силу улыбнулся. — А котелка ни у кого с собой нет? Чайку бы сейчас… Или хоть водички горячей.

— Это мы мигом! — Тут же засуетился Жихарь. — Сообразим, как в лучших московских заведениях.

У него в рюкзаке, как и всегда, было все на свете. Включая крохотный — всего на пару-тройку кружек — котелок, полпачки чая, сахар и даже упаковку печенья. На целый отряд этого, конечно, не хватило бы, но все же нас ждало что-то отдаленно похожее на завтрак.