MAYDAY 2 - Ксения Кантор

– Как поживают ваши питомцы?

Девушка облизнула вмиг пересохшие губы. Вот теперь точно все. Вытянул необходимую информацию, самое время избавиться от трупа.

– Вполне благополучно.

Оба прекрасно понимали, тема переезда Кошкиной и щенков до сих пор открыта и старательно обходили ее стороной. Точнее, Кристина отмалчивалась, а командор позволял. Однако в текущих условиях дрессировка собак на упреждающее обнаружение зараженных животных, обретало весомый смысл. Поэтому Марк принял решение.

– Полагаю, их стоит показать кинологу. Вроде на базе есть один.

Стоп! При чем тут кинолог? Пребывая в полной растерянности, она вновь повернула голову в сторону мужчины. На каменном лице ни единой подсказки.

– Зачем?

– Для дрессировки, конечно.

– Значит ли это, что их можно оставить?

Про себя она уточнять не стала. К чему раздражать командора неудобными вопросами. Некоторое время мужчина молчал, затем кивнул.

В ту же секунду лицо девушки озарила улыбка, столь ослепительная, что Марку захотелось зажмуриться. Казалось, весь его сумрачный кабинет сейчас пронзают лучики счастья, исходившие от девушки.

– Спасибо! Спасибо! Спасибо!

И хотя одного спасибо было бы достаточно, ему стало лестно. Изо всех сил сдерживая ответную улыбку, он отпустил ее.

– Хорошего дня.

– И вам! – все еще улыбаясь, кинула Кристина и упорхнула из кабинета.

Она делает тебя слабым и сентиментальным. Оглянуться не успеешь, как будешь чесать за ухом одну из псин. – услужливо сообщил внутренний голос.

Но Марк отмахнулся.

***

Всю дорогу до зала по ее лицу блуждала счастливая улыбка. Угроза ссылки миновала, и Кристина готова была танцевать. А что до всего прочего… может оно и к лучшему?

Нет, ее влечение и симпатия никуда не делись. Стоило его увидеть, как в теле тотчас же вспорхнуло миллион игривых бабочек. Но вместе с тем креп и страх разоблачения. Его вечные вопросы, подозрения ужас как настораживали. И самой себе она частенько напоминала канатоходца, зависшего между двумя небоскребами. На одном конце ее ждал командор со всей своей головокружительной брутальностью и харизмой, а на другом одиночество с мнимой безопасностью. И непонятно, в какую сторону двигаться.

Инстинкт самосохранения подталкивал к безопасности, бескомпромиссно настаивал держаться от мужчины подальше. А глупое сердце хандрило, тянулось к нему.

Так ничего и не решив для себя, девушка зашла в зал и сообщила ребятам радостную новость. Парни ощутимо выдохнули и поздравили Кошку с успешными переговорами.

Глава 23.

23 июля. Кремль.

В лагере вовсю шли приготовления к переезду. Положительный ответ от командора они получили три дня назад, как и инструкции. Со дня на день должна прибыть колонна грузовиков с вооруженным конвоем для переправки гражданских.

Люди ожидали от переезда разное: одни уверяли, что все к лучшему, вторые опасались перемен, уверенные, что столкнутся с новыми проблемами. И только одному человеку, казалось, нет никакого дела до досужих разговоров и суматохи. Мужчина с утра до ночи мел асфальт самодельной метлой и был полностью погружен в свои мысли. На его покрытой густой порослью лице царило выражение крайнего сосредоточения. Избавление от грязи улиц, тротуаров, закоулков он считал своей особой тайной миссией. И не было в лагере дворника более исполнительного, работящего и столь самоотверженно выполнявшего свою работу.

В этом заросшем неопрятном мужчине уже мало кто узнавал бывшего ученого. И только сам Док продолжал верить: спасение есть, надо только еще чуть-чуть времени, и он непременно найдет ключик к разгадке этой тайны. Метла тщательно выметала пыль и грязь, но в его воображении вместо мусора представлялись изворотливые ДНК AVE. Они были повсюду: сплошным покровом устилали асфальт, землю, забивались в самые крошечные трещинки. Их хромосомы то соединялись в замысловатые узоры, то вновь распадались на сотни разрозненных частей, чтобы вновь соединиться в ранее неизвестную науке комбинацию. И только ему по силам разгадать ее и тем самым избавить мир от новой напасти. Столь же упорно и педантично, как мел улицы, в своей голове Док продолжал спасать человечество. И надо признать, у него это отлично получалось.

Наблюдая за ним из окон Штаба, Данил размышлял, как лучше поступить. Понятное дело, бросать Крамара на произвол судьбы никто не планировал. Но все же он был опасен. Кто знает, что в голове сумасшедшего и на какие крайности он способен. Они уже столкнулись с одним одержимым, чья жажда власти стоила лагерю пожара и несколько десятков человеческих жизней. Не хотелось бы из-за него огрести проблем на новом месте. Но вместе с тем оставалась надежда, что в «Протоне» найдутся достаточно компетентные специалисты, чтобы хоть как-то помочь или хотя бы остановить прогрессирующую болезнь.

– Док совсем плох, – словно прочитав его мысли, резюмировал Шальной и встал рядом.

Тень от его фигуры косым срезом легла на подоконник и застыла. Сбоку колыхалась зеленая занавеска, то надуваясь от порыва ветра, то вновь опадая. И эти движения в точности отражали творившиеся внутри Дэна качели. Невероятный подъем и облегчение от скорых перемен чередовались с приступами меланхолии.

– Как думаешь, это лечится? – спросил Дэн, вновь скользнув взглядом по ссутуленной фигуре на улице.

– Вряд ли.

Отвернувшись от окна, Вершинин встретился с умными и немного грустными глазами друга.

– Вещи собрал?

– Давно. Да, не волнуйся ты так. Все будет хорошо. – Шальной прекрасно понимал переживания друга, но не разделял их.

Едва вернувшись из «Протона», он сразу высказал свое однозначное мнение – надо ехать. База напоминала укрепленный форт-пост. В таком никакие визгуны не страшны, а кроме того, внутренний распорядок был продуман до мелочей, это дарило чувство стабильности и защищенности, которых кремлевцам так не хватало. Чего таить, все они до ужаса устали тащить лагерь на себе. И Шальной мечтал о временах, когда он вновь может быть просто солдатом, выполняющим приказы.

Возможно, в какой-то степени ему было жаль покидать Кремль, но разум твердо стоял на своем. И оба все понимали, поэтому избегали праздных разговоров, считая переселение почти свершившимся фактом.

На следующий день прибыла обещанная колонна, и ближе к полуночи первая партия кремлевцев отправилась навстречу новой жизни. Так, день за днем отбыл весь лагерь. Дэн не знал, по какому принципу командор распределил людей. Лишь одна треть гражданских уехала в «Теллур», а все прочие были направлены в «Протон».

В последний день, прогуливаясь по улочкам Кремля, теперь опустевшим, Данила вспоминал, переосмысливал последний год своей жизни. Жалел ли он теперь, что рванул на зов Рыжего и покинул остров? Ни капельки.