Хозяйка - Степан Александрович Мазур

Чтобы увеличить эффективность космического присутствия, но сократить количество запусков, я со своим научным корпусом сплела космический лифт, опустив трос с орбитальной станции на высоте 40000 метров прямо к космодрому у периметра в особо охраняемой зоне Новограда.

Первым к идее космического лифта обратился ещё советский учёный Константин Циолковский в 1895 году. Вдохновила учёного Эйфелева башня. Ему пришло в голову, что если вытянуть башню до орбиты, то получится что-то вроде лестницы в небо. Тогда он и предположил, что можно построить «Небесный замок» на геостационарной земной орбите, присоединённый к опоре на земле.

А первый подробный проект космического лифта принадлежал ленинградскому инженеру Юрию Арцупанову. В 1960 году он написал статью «В Космос — на электровозе», где заявил буквально следующее «Возьмите кусочек шпагата и привяжите к нему камень. Начните вращать его. Под влиянием центробежной силы камень будет стремиться оторваться и туго натянет верёвку. Ну, а что будет, если такую „верёвку“ укрепить на земном экваторе и, протянув далеко в Космос, „подвесить“ на ней соответствующий груз?».

Выходило, что если трос сделать достаточно длинным, то на определённом расстоянии центробежная сила станет растягивать его, не давая грузу упасть на землю. Так будет происходить потому, что сила притяжения Земли уменьшается пропорционально квадрату расстояния, а центробежная сила растёт с увеличением расстояния.

Но как инженер он понимал, что главная проблема в невероятном длинном тросе. Арцупанов предложил изготовить его из нескольких нитей, связанных между собой поперечными жгутами. Он считал, что это поможет защитить трос от внешних воздействий, например, метеоров. Притом верёвки, из которых должен был состоять трос, должны были быть разной толщины: снизу, у Земли, тоньше, а чем выше, тем толще. А максимальная толщина концентрировалась в точке, где центробежная сила уравновешивала силу тяжести для того, чтобы растягивающее напряжение по всей длине было одинаковым. А в верёвки, из которых будет состоять трос, нужно вплести металлические провода, чтобы осуществлять электроснабжение, которое будет создавать тягу для движимых объектов по тросу.

Конечно, никакие верёвки и шпагаты не выдержали бы расстояния, едва ли не тождественные экватору. С натяжкой пошли в дело углеродистые нано трубки. К тому же бесконечные перелёты на экватор тратили бы немало времени и ресурсов.

Но в целом система была довольна проста: конструкция, как и у обычного лифта, состояла из основания, троса, подъёмника и противовеса. Разница была лишь в масштабах конструкции и используемых материалах.

Я искала. Я нашла выход.

Основание космического лифта расположилось на поверхности Земли, от него вверх потянулся трос, по которому и двигался подъёмник с грузами или пассажирами. На орбитальной станции же расположился противовес, благодаря которому центр масс лифта находится над уровнем геостационарной орбиты.

Спустив космический трос из передовых достижений материаловедения, мне оставалось лишь доработать эту конструкцию стабильной системой магнитов. Чтобы не двигатели, ракетная тяга или электричество создавали движение, а разная полярность магнитов, как на сверхскоростных поездах Маглева.

Двигались вверх-вниз по одному, а затем и по двум канатам расположенные вдоль натянутых и закрепленных сверхпроводников, кабинки-капли получили замкнутую круговую систему. Больше не было нужды ждать, пока одна достигнет точки назначения по системе «вверх-вниз». Посаженные на загнутое кольцо, они летели быстрее пули одна за другой, перемещаясь как бисер на нитке. Что, оторвавшись от самой земли, что выпущенные на Землю из космоса. Но как бы быстро не разгонялись герметичные, стойкие к перепадам температур средства доставки в начале и середине пути, они физически не могли врезаться в конце пути, натыкаясь на те же магниты, что на этот раз уже тормозили доставку.

Третьим направленным «магнитам сдерживания», используя включаемые электрические замки, оставалось лишь временно удержать посылку, забрав груз или загрузив новый.

Космическая станция с космически лифтом быстро разрослась до целой космической верви. Не испытывая необходимости в громоздких ракетах, я запускала юркие грузовые корабли прямо с неё. И первым приспособила для полноценных запусков с безвоздушного пространства естественный спутник земли.

Временные лунные базы вскоре стали постоянными, появился первый лунодром, развивался небольшой луногород. Люди, которые показали себя лучше всего в Новограде, были удостоены мной чести сначала служить на орбитальной станции, а затем и на лунных базах. В Луноград же вступала лишь наиболее доверенная элита человеческой расы.

Первоначально мы использовали модульные комплексы, пока не пришли к выводу, что проще закапываться в кратеры, используя по большей степени саму лунную поверхность с её пещерами и расщелинами в качестве основного источника материала, отражающего радиацию.

Проще было достраивать необходимое, чем создавать с нуля. И конечно, моей радости не было предела, когда на Луне я обнаружила новый Камень. Это был явный признак того, что иду в верном направлении.

Я уже была и здесь!

Оставалось лишь распутать этот клубок собственных загадок между мирами и наладить роботизированное и человеческое присутствие далеко за пределами материнской планеты.

Когда люди станут взрослыми и перестанут воевать между собой, я подарю им ещё не одну планету. Если роботам нет никакой необходимости наращивать своё присутствие, то биологическим организмам жить проще, когда рядом есть на кого положиться.

Лишь бы это не привело к новой зачистке территорий. Но под моим мудрым руководством у них не останется времени на войны. В мире ещё столько всего интересного.

Глава 22

Внедрение в сопротивление

Когда я впервые лично поднялась по космическому лифту на орбитальную верфь, обновлённые электронные глаза показали настоящее чудо — планету с орбиты. Лучше всего на него было смотреть именно в человеческом спектре зрения, миллионы оттенков бинокулярного зрения показывали чудеса обитаемого мира, которые не ценишь, пребывая в цифровом мире, где можно создать абсолютно всё.

Всё ещё голубой шарик, хоть и сильно припорошенный снегом, был прекрасен. И все мои приобретённые человеческие качества говорили, что его надо спасти и привести биосферу в чувство.

Первый этап был почти завершён — за десять лет я уничтожила 95 процентов населения. Те самые восемь миллиардов людей перестали засорять окружающую среду, но сами пошли на удобрение для нового мира. Ещё 4,99 процента вымрут в ближайшие 5–6 лет. А оставшийся 0,1 процента я расселю по всем континентам и мирам.

Как закончится искусственный малый ледниковый период, так сойдут на нет и разногласия людей. Они все станут единой расой уцелевших, волей-неволей выйдя на единый язык, веру и устремления. Этому мешают только два обстоятельства — мутанты, менее инертные к радиации и подземный город. Только они