Хозяйка - Степан Александрович Мазур

Про оба обстоятельства следовало рассказать поподробнее.

Чем занимался десяток лет подземный город, я не знала. Но когда Карлов покинул Хабаровск и оказался во Владивостоке, поняла, что пора бы им заняться. Сигнатуры чемоданчика отца мелькнули в небе, словно человек промчался на воздушном шаре и вновь исчезли под землёй или среди глубинных строений. Если не поверхности я могла увидеть и услышать что угодно благодаря спутникам и длинным волнам вышек, то под землёй с этим были определённые проблемы. Снег, лёд, а особенно пласт литосферной плиты — глушил сигналы.

Что может располагаться глубже, чем город Белого дракона? В своих тайных замыслах они явно создают против меня очередное оружие. Там, на сотнях метрах глубины творится неведомое. И хитрые вентиляционные системы рассеивают не тёплый пар, но охлаждённый воздух, чтобы сильно не выделяться на местности. В целях маскировки я бы поступила точно так же. Но я должно их найти и подавить. Где-то должен быть вход. Я обаятельно внедрюсь в их систему.

Ещё до того, как я с ненавистью уставилась на чемоданчик отца в каких-то тёмных казематах через разобранную, но ещё передающую сигнал камеру робота, мне стоило рассказать о восхождении белой личинки — моего личного биологического оружия.

В сокращённом варианте Тройки работали вокруг Новограда (Большой робот+группа Малых роботов), но в полной мере они проявили себя на Дальнем Востоке.

Для этого я их и разрабатывала. Чтобы подавлять непокорных на негостеприимной для роботов местности. Поскольку Дальний Восток России уцелел от радиации в большей степени, здесь расплодилось немало анклавов на территории от Байкала до Камчатки. И лишь отдельные Искатели долгое время тревожили их покой в силу климатических причин. Солнца им не хватало для полноценного заряда батарей, а сочленения перемерзали, когда столбик термометра опускался ниже пятидесяти.

Если в Африке, Южной Азии, Центральной Америке и Южной Америке мои роботы чувствовали себя прекрасно, то обледенелая Европа после потери Гольфстрима и спустившая с центрального севера вечная мерзлота южнее по Азиатскому континенту доставляли им немало неприятностей.

Выжившие без моей помощи люди на северо-востоке Азии жили в условиях не прекращающейся Зимы и даже умудрялись что-то производить, устраивать меновую торговлю и… воевать!

Даже обладая огромными безлюдными территориями, человек всё равно находил за что пустить кровь другим.

Когда я услышала через разобранный микрофон на стенде седого мужчины о предмете их спора с Карловым, то решила пройтись по тем территориям как следует.

Речь шла о следующем…

— Седых, всё просто. Ты возвращаешь мне мой чемоданчик, а я тебе запчасти робота. Бартер, — говорил едва пришедший в себя Карлов после падения с воздушного шара.

Судя по спутникам, что порой снимали поверхность под густыми облаками и смогом, журналист поднимался на поверхность из казематов Владивостокского анклава. Больше данных о нём мне дали сами роботы. Он применил хитрую тактику, атакуя разряженных искателей в ночи, когда уровень заряда был критически низким.

Там, на Дальнем Востоке, не было точек респауна и единственное, на что могли рассчитывать искатели — это ловить солнце днём. От того полезный коэффициент их работы составлял едва ли двадцать процентов. Но зарядить их мне было нечем. Для возведения станций требовалась погода потеплее. Плюс расстояния играли роль.

Я застроила всю Сибирь, позволяя связкам роботов как работать автономно, так и возвращаться под купол для полноценной зарядки. Точки респуна таким образом отодвигались на день полного заряда пути, затем ещё на день и так далее, пока не уперлись в Урал с одной стороны и Байкал с другой. В то же каждая точка влияния запитывалась электричеством от силовых установок в Новограде. Тянуть линии более чем на тысячу километров я не видела смысла, пока районы не были заселены. В других же точках моих интересов по планете я ставила автономные зоны поддержки роботов, которые можно было заряжать один-два раза в квартал. О своей «авиации» расскажу позже.

— Для тебя, сосунок, только капраз! — поправил сухощавый старик, отвлекая от мыслей. — Капитан первого ранга.

— Но не контр-адмирал же! — окрысился уцелевший журналист. — Это мой чемоданчик. Какое ты имел право забирать его?

— Что там?

— Не важно… Он дорог мне как память.

— Вот раз не важно, то и не твой, значит, — спокойно гнул свою линию старик, закуривая дефицитным табаком. Что лишь показывало его влияние в данном конгломерате. — Откроем, проверим, если личные вещи — верну. Если что посерьёзней, то считай — трофей анклава.

— Не вздумай открывать. Там заряд! Если сразу не ввести код, всё рванёт.

— То есть заряд упал буквально с неба, но не рванул, а теперь рванёт. Что-то ты, паря, мне мозги пудришь. Шёл бы ты дальше… роботов ловить.

В этот момент питание микрофона отключились, полностью разрядившись. Камера же ещё с полминуты показывала двух спорящих людей, но оба стояли полубоком и по губам не прочитать.

Похоже, не договорились. Уцелевшие всё ещё полны разногласия. Прав был отец, старое поколение должно вымереть, лишь из нового можно слепить толковых людей без желания резать друг другу глотки. Это поумневшие гоминиды никак не могут принять свою общность, продолжая межвидовое соперничество, что уже не ведёт к эволюции в виду малого количества участников.

Но запал остался.

Я знала, что капитан первого ранга, «капраз», «каптуранг» — всё это было воинским званием в Военно-морских силах, которое по рангу было выше капитана второго ранга, но ниже контр-адмирала. Но если целым анклавом уцелевших командовал всего лишь какой-то старый, седой капраз, то дела его плохи.

По данным довоенного времени, эта область была полна оружия и провизии. Но любое количество провианта рано или поздно подходит к концу. Особенно, если к нему сразу допустить много людей. В разное время во Владивостоке проживало порядка полумиллиона жителей. Если сразу вся эта орава ринулась на военные склады, то сухие пайки, тушёнка и сгущёнка ушли быстро.

Но что-то мне подсказывало, что разумное командование было сформировано хоть и не сразу, но к провианту подпустили далеко не всех. Я могла предположить, что это были первые военные, моряки, их семьи и родственники. Потом начался процесс выбраковки, доборки рабочих рук. В лучшем случае, к складам одновременно имело доступ до 20 000 человек. Со временем их число лишь уменьшилось. Вот и ответ, как миллионы тонн провизии растянули на десяток лет.

Однако, они существуют. Обитая на побережье Японского моря, они не суются ни на Японский архипелаг, ни на Северную Корею, ни в Китай. Это объяснимо, там