Барон Дубов. Том 5 - Михаил Капелькин

Сергей Михайлович покачал головой, взяв кружку с чаем. Подул и аккуратно отпил.

— Не знаю, Дубов. Не уверен. Мы не смогли взять образец чёрного кристалла, первый: кто коснулся его, умер в страшных муках. А затем на нас напали, будто получили сигнал от сломанного камня, и мы едва унесли ноги. Нас преследовали несколько дней до самой границы с крепостями. Полчища тварей атаковали снова и снова, и мы думать забыли об этих кристаллах, хотели лишь выжить. Немногим удалось выбраться. Мой шрам, — он прикоснулся к лицу, — остался как напоминание о той вылазке.

Сергей Михайлович замолчал, и я тоже. Казалось, он не закончил, просто взял передышку. Я отпил чаю и закинул в рот печеньку. Вкусную и мягкую, с начинкой из подтаявшего сахара.

Учитель заговорил снова, глядя в огонь:

— Ты говоришь, что на вас напал человек, у которого некоторые части тела были из этого минерала?

— Вроде того, — пожал я плечами.

— Это что-то новенькое… Видишь ли, тот пехотинец Саранчи, что я показывал вам на уроке, лишь первая, самая низшая ступень развития этих монстров. Есть, как мы их называем, офицеры…

Я кивнул, припоминая тот урок.

— Но я не всё вам рассказал тогда: не хотел посеять панику, да и директор запретил…

Я нахмурился. Опять секреты. Ненавижу секреты!

— Я… не уверен… — Сергей подался вперёд, облокотившись на собственные колени. Языки пламени плясали в его задумчивых глазах. Как молнии в грозу. — Есть офицеры. Есть высшие и низшие, но все они легко отличимы от людей. А ещё у них есть шпионы. Выглядят, как люди. Практически неотличимы.

— Твою мать… — выдохнул я.

Девчонки тоже слушали, открыв рты и переглядываясь. Будто начали подозревать друг друга. Теперь понятно, почему на уроке нам об этом не рассказали: паранойя — штука опасная.

— Но этот минерал… — нахмурился учитель. — Я никогда не видел, чтобы он был частью живого существа. Даже Саранчи. То, с чем вы столкнулись, это что-то новое и очень опасное. Так что будьте осторожны. Если позволишь, Дубов, я возьму осколок и отправлю знакомому алхимику.

Я кивнул, снова перенося из кольца свёрток. Сергей тут же забрал его и спрятал во внутренний карман пальто. Про токсин я упоминать не стал — хотел сам поработать с ним на досуге. К тому же на месте нападения оставались ещё осколки, и за их изучение наверняка возьмутся имперские алхимики. Единственная проблема: бюрократические шестерёнки Империи вращаются ужасно долго.

— Ещё кое-что, — поднялся из кресла Сергей Михайлович, отставив пустую кружку. — Те руны, что были на теле гномского жреца в Гилленморе… Я не смог выяснить их происхождение, но у меня есть один старый знакомый. Он уверен, что это тоже связано…

— С Саранчой, — закончил я за него.

— Откуда ты знаешь? — удивился учитель.

— Да как-то всё вокруг одного места крутится…

Сергей Михайлович хмыкнул.

— Есть такое. Слишком всё одно к одному складывается. — Вдруг он посерьёзнел. — Но предоставь это дело армии и Имперской Канцелярии, сам не лезь. По крайней мере пока не закончил обучение в академии. Кстати, о ней. Занятия возобновляются со следующего понедельника. Рекомендую догнать программу обучения, потому что там вас будут ждать первые экзамены.

Не было печали, блин! Я уж забыл, когда последний раз держал учебник в руках. Вроде недавно… А может, и нет.

— И возобновим тренировки, Дубов, — учитель протянул руку, и я пожал её. — Если всё вертится вокруг Саранчи, попробую научить тебя бороться с ней. Противник опасный и непредсказуемый. Но пока я отправляюсь в Москву. В академию вернусь как раз к понедельнику.

— Даже не останетесь на ночь? — удивилась Лакросса, оторвавшись от книги.

Сергей Михайлович покачал головой:

— Поезд всего через несколько часов, а следующий только через два дня.

Вскоре он уехал на вызванном по телефону такси, и мы остались в старом особняке одни, не считая слуг. На поместье опустилась ночь, и все разбрелись по разным комнатам, чтобы приготовиться ко сну.

После разговора с Сергеем Михайловичем в моей голове роились вопросы и ответы, сталкивались, как снежинки в метель, и засоряли своими осколками мозг. Сосредоточиться на чём-то одном не выходило.

Я занял бывшую комнату отца. Достаточно большую, на третьем этаже с высокими окнами и широким балконом. С кроватью под тёмно-коричневым плотным балдахином. Распахнул стеклянные створки и вышел подышать свежим ночным воздухом. Надеялся, что прочистит голову.

Внизу раскинулся небольшой сад, освещённый фонарями. Горели не все. Чуть дальше убегала старая дубовая аллея. Фонари, заросшие ветками, отбрасывали причудливые тени на узкую дорожку.

Позади вдруг скрипнула входная дверь, и в комнату вошла Лакросса. Её бронзовая кожа в ночных сумерках казалась почти чёрной. На плечах покоился короткий халат из белого шёлка, который едва прикрывал её красивые ноги. Девушка робко улыбнулась, и я вошёл обратно в комнату, притворив двери.

— Знаешь, тот вечер на балу был прекрасен, — сказала она, подойдя ко мне и положив руки на плечи. Её взгляд бегал по моей груди, но не поднимался выше. — Только я представляла себе его окончание по-другому.

Я хмыкнул, предпочтя не говорить ничего. Нападение для всех стало сюрпризом.

— Планировала провести ночь после несколько иначе. Не в поезде, смотря на ваши с волком страдания.

— Некоторые вещи нам неподвластны, — сказал я.

Девушка подняла на меня ореховые глаза, и меня чуть не захлестнули эмоции, бушевавшие там. Надежда, любовь, страх, даже толика гнева. И как она всё держит в узде? Я ощутил сводящий с ума запах её тела.

— Да, верно, — сказала Лакросса. Она сделала шаг назад и слегка повела плечами. Тихо шурша, халат упал на пол. Под ним не было ничего. — Но кое-что нам по силам. Например, это…

Оркесса схватила меня за шею и притянула мои губы к своим, впиваясь горячим поцелуем. Я положил руки на её крепкие ягодицы, но она тут же отпрянула, со смешком подняла ногу и толкнула меня на кровать.

Глава 23

— Решила не дожидаться третьего свидания? — с ухмылкой спросил я, когда мы утром вместе с Лакроссой пошли в душ.

Ну как утром… Ночка выдалась крайне горячей, а ненасытная оркесса оказалась очень гибкой и местами чувствительной. В нас обоих бурлила жизненная сила после приёма того зелья, так что заснули мы на смятых простынях далеко за полночь. Было упоительно хорошо.

— Я второе из тебя выбивала несколько недель, — смеялась оркесса, намыливая налитую грудь и смотря на меня кокетливым взглядом. — А третьего дождалась бы только к старости.