Испытание огнем - Август Туманов

всё больше людей. Я вспомнил слова деда: «Где стоял алтарь, там и найдёшь корень беды. Где треснет камень, там пролей кровь. Где пламя погаснет, там восстановится мир.» Снова посмотрел на Катю.

— Прости, — сказал ещё раз.

Тени вокруг двигались быстрее. Никак рычал низко, угрожающе. Его глаза горели странным серебристо-синим светом. Я вытащил нож. Тот самый старый перочинный нож, который всегда лежал у меня в бардачке машины. Теперь он был при мне — на всякий случай. Подошёл ближе к алтарю.

Тени кричали — я слышал их вопли в своей голове. Я занёс нож над алтарём. И замер. «Ты должен быть уверен», — раздался в голове голос деда. Я был уверен. Резким движением полоснул себе по левой ладони. Кровь брызнула горячей струйкой. Я шагнул вперёд, прижал окровавленную ладонь к шершавой поверхности алтаря, прямо к центру, где трепетал яркий оранжевый свет. Камень задрожал. Тени закричали в голос, словно тысячи потерянных душ.Пол заходил ходуном. Алтарь стал трескаться. Из трещин хлынул горячий воздух. Потянуло едким дымом и жаром кузнечного горна.

Катя дёрнулась — её глаза распахнулись. В них не было зрачков. Только бесконечный огонь. Она приоткрыла рот и оттуда вырвался ревущий поток ослепляющих языков пламени. Я закрыл лицо руками, чувствуя, как жар обжигает кожу. Никак взвыл, но остался на месте.

В следующую секунду всё исчезло.

------------------------------------------------------------------------

От автора: Если вам понравилась история Стаса, поддержите книгу лайком и комментарием!

Глава 21. Явление

Я стоял перед алтарём, с которого только что сдёрнул покрывало, обнажив неподвижное тело Кати. Всё вокруг будто замерло в ожидании. В висках стучало, сердце билось где-то в горле. Никак тихонько тявкнул, отрывая меня от тяжёлых мыслей. Он стоял чуть в стороне, водя носом по воздуху, будто что-то вынюхивал. Вытирая ладонь о куртку, кровь на ней всё ещё сочилась после прежнего пореза, я огляделся по сторонам и заметил на полу странные вмятины, расположенные полукругом вокруг алтаря. Пять углублений, аккуратных, словно вдавленных огромными печатями в бетон.

— Ты тоже их видишь? — пробормотал я, обращаясь к Никаку.

Пёс тявкнул в ответ, потом подошёл к ближайшему углублению и ткнулся носом прямо в него. Я присел рядом. Почему-то не было ни страха, ни сомнений. Только твёрдая уверенность, будто где-то внутри уже был давно готов план и я знал, что делать. "Рисуй," — прозвучал в голове шёпот. Это голос деда. Или моё воображение? Какая теперь разница.

Из ладони на пол капнула свежая капля крови. Я аккуратно обвёл пальцем край углубления, позволяя крови затекать в канавку. Дальше, будто вспомнив давным-давно забытые инструкции, я начал выводить знак — замысловатую петлю, обрамлённую тремя расходящимися линиями. Как только я закончил, кровь, впитавшаяся в знак, вдруг засияла. Сначала тускло, потом всё ярче. Слабое дрожание пробежало по полу. Я инстинктивно отшатнулся.

Прямо на моих глазах знак, словно оживая, отделился от бетона, поднялся вверх, завис в воздухе на уровне глаз, полупрозрачный, переливающийся мягким светом. Он медленно вращался, испуская едва заметные волны тепла.

Я смотрел открыв рот. Никак настороженно замер у моего бедра, шерсть на загривке стояла дыбом, но он не рычал.

— Первый есть, дружище, — выдохнул я. — Похоже, всё действительно работает. Пёс фыркнул, будто говорил: «Продолжай, что уж теперь».

Я двинулся ко второму углублению. Крови на руке ещё хватало. Я встал на одно колено и принялся рисовать. Этот знак был иным — напоминал спираль, пересечённую тремя короткими штрихами. Рука дрожала, но я справился. Как только последний штрих был поставлен, спираль вспыхнула серебристым светом. Снова лёгкое дрожание — на этот раз не пола, а воздуха. Лёгкий ветерок прошёлся по подземелью. Знак отделился от пола, стал висеть рядом с первым, образуя странный, завораживающий дуэт.

— Что, Никак, красиво у нас получается? — спросил я, поворачиваясь к псу.

Тот посмотрел на меня пристальным взглядом, в котором я без труда прочитал что-то вроде сдержанной поддержки.

— Все правильно? По инструкциям и старым рецептам? — пошутил, чувствуя, как нервное напряжение слегка отступает. Пёс вильнул хвостом. Я улыбнулся краешком губ, посмотрел на третье углубление....и в этот момент почему-то вспомнилась Нурия. Тот странный её взгляд. Словно она знала, куда всё это идёт. Как будто подсказывала, не сказав ни слова.

Отогнав нахлынувшие воспоминания, я медленно перешёл от того места, где активировал знак Воздуха, к следующему углублению в полу. Пальцы дрожали, словно от холода, хотя в помещении было душно, воздух стоял тяжёлый и глухой, как под крышкой старого чугунного котла. Шаги отдавались гулко, будто под ногами был не каменный пол, а натянутая мембрана, живая и упругая. Никак шёл рядом, чуть позади, его когти цокали по камню с равномерной ритмикой.

— Ну что, дружище, продолжим, — сказал я вполголоса, останавливаясь у следующего круга. — Надеюсь, ты не ждал, что будет как-нибудь иначе? Вот прямо быстренько, без крови и всяких чудес? Никак фыркнул, будто одобрительно. Или саркастично. Тут уж не разберёшь.

Следующее углубление в полу напоминало волнистые линии, окружённые каплями — символ, безошибочно ассоциирующийся с водой. Я понял: это знак Воды. Он будто звал меня, тянул, как спокойная, но неизбежная река.

Я снова сжал кулак, выдавливая последние капли крови из первой раны. Кровь скользнула по коже и упала в центр рисунка. Я провёл пальцем по линиям, выводя нужную форму — так, как подсказывало мне внутреннее знание. Рука действовала сама, будто по памяти, не моей, естественно. У меня такого в жизни до этого дня не встречалось. Думаю, это была память предков или что-то типа того. Но заниматься самоанализом сейчас было не время.

Как только я закончил последнюю дугу, символ вспыхнул глубоким синим светом. Раздался едва уловимый шорох — будто лёгкий дождь ударил по крыше, хотя никакой крыши над нами не было. С потолка, словно из ниоткуда, осыпалась тонкая, холодная морось — мгновенно, как дыхание тумана, на несколько секунд. Он оставил на моих плечах капли, исчезнув так же внезапно, как и появился. Символ Воды оторвался от пола, встал вертикально и завис в воздухе. Он переливался, словно жидкость в стеклянной колбе, внутри которой текла река воспоминаний. Его свечение было холодным, почти умиротворяющим.

— Вот это да... — пробормотал я. — Дедушка бы точно не поверил, если бы не был причиной этого сам.

Никак молчал, но глаза его блестели. Он сделал круг вокруг знака, и я