Испытание огнем - Август Туманов

же, — пробормотал я вслух. И тут же в памяти всплыла забытая деталь. Недели две назад, может чуть больше. Пассажирка — молодая женщина с тёмными кудрями и густо подведёнными глазами — садилась ко мне в "Калину" у станции метро Юго-Западная. Она разговаривала по телефону, раздражённо жестикулируя, а потом, положив трубку, неожиданно заговорила со мной.

"Видели, что там, за станцией, такое?" — спросила она. Я неопределённо пожал плечами.

"А вы обратите внимание вон туда, — продолжила она, указав рукой направо. — Там в бетонной стене, оказывается, какая-то странная дверь. Я бы её и не заметила никогда - она выкрашена в цвет стены. Но там теперь постоянно ошиваются мутные личности в тёмной одежде. Я на маршрутку шла — аж мурашки по коже." Тогда я пожал плечами и не придал её словам значения. "Мало ли кто где отирается," — подумал я. А теперь... теперь всё медленно вставало на свои места.

"Типы в капюшонах"... "дверь в бетонной стене"...

Я допил остатки остывшего кофе залпом. Внутри всё клокотало от смеси возбуждения и тревоги. Это было как знание: острое, холодное, неприятное. Я сунул письмо обратно в куртку, поднялся, нацепил ботинки.

— Пошли, дружище, — тихо сказал я псу. Никак уже стоял у двери, виляя хвостом. Его глаза блестели в тусклом свете кухни.

Спустившись, я сел в машину. Двигатель затарахтел, как старый дед на завалинке. Погладил Никака по голове — тот радостно ткнулся в мою руку.

Стук дождевых капель по лобовому стеклу создавал странный ритм — будто отсчитывал время. Я завёл машину и плавно вырулил со двора.

Юго-Запад ждал.

*** Я свернул пару раз и осторожно выехал на проспект, где был вход на станцию метро «Юго-Западная». Весенний день медленно переходил в вечер. Небо в просветах между домами налилось грязно-фиолетовым цветом. Светофоры бросали пятна багрового и жёлтого света на влажный асфальт. Никак тихо поскуливал на переднем сиденье, принюхиваясь к воздуху сквозь приоткрытое окно.

Подруливая ближе к указанному месту, я сбавил скорость. И тут же увидел их. У бетонной стены, серой, треснувшей, с облупившейся краской, стояли две группы людей. С одной стороны — трое рабочих в ярко-оранжевых комбезах, касках, с инструментами в руках. Настоящие дорожники, с натруженными руками и лицами, обветренными ветром и солнцем. С другой — пятеро или шестеро человек в тёмной одежде. Куртки, плащи, худи разные, но у всех — капюшоны, скрывающие лица. Они стояли плотной группой, будто охраняя участок стены, где в каменной кладке действительно темнела неприметная металлическая дверь без каких—либо опознавательных знаков.

Я сбросил скорость ещё больше, почти проползая по улице, стараясь не выдать своего интереса. На тротуаре явно бушевала напряжённая перепалка. Работяги активно жестикулировали, показывая куда—то руками, один из них тряс свёрнутой в рулон бумагой. Их суровые лица были перекошены возмущением. Один из людей в чёрном, высокий и жилистый, резко шагнул вперёд и грубо толкнул ближайшего рабочего — плотного мужика с квадратным подбородком. Тот не устоял, неуклюже покачнулся и завалился спиной на мокрый газон.

Секунду была тишина. Даже машины на дороге показались мне притихшими. Потом его товарищ, высокий и костлявый парень в мятых оранжевых штанах, взревел от злости, как бык на арене. Не задумываясь, он вскинул лопату и со всей силы замахнулся на обидчика. Удар пришёлся в плечо, мне даже показалось, что я слышу глухой стук металла о плоть. Человек в чёрном отшатнулся, зашипел от боли, но устоял на ногах. И этого оказалось достаточно. Бой вспыхнул, как сухая трава под факелом.

Рабочие бросились на людей в чёрном с грубой прямотой уличной драки — без особых церемоний. Лопаты, кулаки и высокие сапожищи пошли в ход. Те, в свою очередь, двигались странно слаженно, почти синхронно, явно имея навык групповой драки. Один ловко увернулся от удара лопатой, другой поставил подножку оранжевому, третий с размаху влепил кулаком в грудь, отчего трудяга отлетел назад. Но команда оранжевых внезапно увеличилась. Уже через минуту из-за угла станции метро к драке ринулась ещё пара человек в рабочих жилетках, вооружённые какими—то инструментами.

Ситуация резко изменилась. Со свежими подкреплениями дорожники начали перехватывать инициативу. Глухие удары лопат и монтажек эхом отдавались от бетонных стен. Кто-то из людей в чёрном попытался достать что-то из-под плаща — судя по всему нож — но тут же получил в живот лопатой и согнулся пополам, выронив оружие. Группа в чёрном начала пятиться, сцепившись спинами, держа оборону. Рабочие, взбешённые нападением, теснили их дальше по улице, не давая шанса закрепиться.

Я аккуратно остановил "Калину" чуть дальше автобусной остановки, заглушил двигатель и погладил Никака по голове.

— Ну что, дружище, время приключений? — пробормотал я. Пёс тихо фыркнул, будто соглашаясь.

Я вышел из машины, проверил, что ключи в кармане, дверь захлопнул на сигнализацию. Никак шмыгнул за мной, его уши были прижаты, а взгляд сосредоточен. Оглядываясь по сторонам, мы с псом скользнули вдоль стены станции метро. Сквозь городской шум где-то вдалеке я слышал смачные ругательства и редкий звон металла о бетон.

Я осторожно выглянул из-за угла. Вся группа в чёрном теперь действительно отошла метров на пятьдесят. Они пытались перегруппироваться, отбиваясь от разъярённых дорожников. Работяги, повизгивая от восторга, размахивали инструментами, словно викинги в ходе налёта. Теперь в проходе у стены, там, где чернела невзрачная железная дверь, никого не осталось.

Она выглядела маленькой, узкой, почти незаметной — такого рода дверь, на которую обычный человек не обратил бы внимания, думая, что это выход для обслуживания метрополитена. На стене, рядом с косяком, я заметил тонкий, еле различимый знак, нарисованный чем-то чёрным, похожим на сажу. Место было правильным. Сердце заколотилось сильнее.

Я быстро оценил обстановку: рабочие увлеклись дракой, культисты заняты обороной — все взгляды устремлены туда, дальше по улице. Шансы незаметно пройти к двери были неплохими. Я вдохнул через нос, на мгновение закрыл глаза, собрался.

— Ну что, Никак? Пора. — тихо сказал я. Пёс вскинул голову, глаза его сверкнули тёмным блеском. Он шёл рядом, мягко, почти неслышно. Подойдя к двери, я ещё раз оглянулся: никто даже не смотрел в нашу сторону.

Ручка оказалась металлической, массивной, с облупленной краской. Я стиснул её — металл был холодным и неприятным на ощупь, как змеиная кожа. Дёрнул. Тяжело, с лёгким скрипом, дверь подалась. За ней зияла тьма.

Вздрогнув, я на секунду замер. Мелькнула мысль: "А может, ну его к чёрту?" Но Никак ткнулся носом в мою ногу, как бы