Испытание огнем - Август Туманов

Я достал телефон, набрал номер деда.

– Алло? – хриплый голос ответил после первого гудка, как будто он ждал моего звонка.

– Деда, это я. Надо бы переговорить. Кажется, уже пора. Вопросов у меня много накопилось.

– Я не против, Стас, – раздалось в трубке. – Приезжай в любое удобное.

– Сегодня уже поздно, дед. – Бросил быстрый взгляд на часы. – Давай с утра я сразу к тебе.

– Договорились. Напеку пирожков к твоему приезду, – ответил дед.

– До завтра. И спокойной ночи! – я закончил вызов. Не спеша вырулив со стоянки, направился через ночной город домой. Я вырулил на стоянку во дворе, припарковался. Вышел, подождал пока выберется пёс. Щёлкнув сигналкой послушал, как «Калина» вздрогнула и замолчала, будто с облегчением.

Ключ почему-то застревал в замке, приходилось его подёргивать. "Надо завтра посмотреть, что с ним. Вроде бы раньше такого не было", — автоматом мелькнула мысль. Но когда дверь наконец поддалась, я увидел разбросанную по полу прихожей одежду и обувь.

— Что за...

Пол был усыпан содержимым ящиков и полок. Книги и подушки с дивана образовали в прихожей что-то вроде баррикады. Никак проскользнул между моих ног, нос его дрожал, улавливая чужие запахи.

— Спокойно, дружок. Просто воры. Наверное, ошиблись квартирой.

Однако через минуту я уже понял, что ошибся. Это точно были не воры. Они не оставляют на стене отпечаток обугленной ладони. Не вываливают одни вещи из шкафа, при этом другие аккуратно складывают, как было сделано с одеждой Кати. Я поднял футболку. От неё пахло стиральным порошком и... чем-то сладковато-гнилым. Как в морге.

Кухня выглядела наиболее пострадавшей. Холодильник стоял открытым, свет внутри мигал. Все банки с крупами были высыпаны в раковину, образуя странные узоры — кто-то водил пальцами в гречке.

Чайник оказался цел. Я механически наполнил его. Руки сами нашли банку с крепким чаем. Пока вода закипала, я собирал осколки посуды. Набралось почти полное мусорное ведро. Целыми остались только пара металлических чашек, собачья миска и старая керамическая кружка, почему-то не разбившаяся от падения на пол.

Заварил себе чай. Он получился горьким, как полынь. Я сидел за кухонным столом и разглядывал следы сапог на столешнице. Грязь от этих следов была слегка красноватой, будто замешанной на пыли с того пустыря за бетонным заводом.

— Кажется, хорошо, что сегодня у нас ужин прошёл вне дома, — сказал я псу. Никак обнюхивал разбросанные вещи и периодически фыркал.

— Давай сходим, выбросим это всё, — сказал я ему, собирая в пакеты битый хлам.

Возвращаясь от мусорных контейнеров, я присел на лавочку у подъезда. Никак запрыгнул и устроился рядом. От всех пережитых за этот день волнений отчаянно захотелось закурить. Но вместо этого я и Никак просто сидели рядышком и молча смотрели на почти полный лунный диск в звёздном ночном небе.***

Утро встретило меня затхлым запахом майского дождя. Я плохо спал, всё ворочался, вглядываясь в потолок, где плясали отражения фар редких ночных машин. Всё казалось каким-то зыбким, будто грань между сном и явью истончилась.

Никак с утра вёл себя странно. Он метался по квартире, принюхивался, ворчал на пустые углы. Но обращать на это внимание не было времени. Меня ждал дед.

Схватив сумку, я почти бегом спустился вниз. Дорога до квартиры Исмагила заняла меньше часа, хотя я никуда не гнал. Просто шоссе словно само растягивалось под колёсами.

Дверь в квартиру деда была приоткрыта. Я замер на пороге. Изнутри пахло дымом, железом и ещё чем-то терпким, старым, как забытые под солнцем травы.

— Деда?

Ответа не последовало. Я шагнул внутрь. Никак заскулил и проскользнул вперёд. Коридор встретил нас своим привычным видом. Но дальше, в комнате, была просто жуть— обугленные пятна на стенах, словно здесь бушевал огонь, но ничего, кроме края старых ковров и пары стульев, не тронул.

Дед лежал на диване, укрытый старым шерстяным одеялом. Его лицо казалось сухим, будто высеченным из дерева. Глубокие морщины, седая щетина. Он выглядел как старый орёл: израненный, но всё ещё гордый. Его глаза были открыты. Я вздохнул с облегчением, заметив, что он жив.

— Добрался-таки, — прохрипел Исмагил. — Садись, внучек. Время поджимает.

Я сел рядом на табурет. Дед взял мою руку своей шершавой ладонью. Его пальцы были горячими, как угли.

— Они приходили ночью, — сказал он почти шёпотом. — Трое. Из Братства Огня. Но не за ответами. Их прислал Азар. Он знал, кто способен ему помешать. Хотел убрать меня, пока не стало поздно.

Я почувствовал, как что-то сжалось в груди.

— Они тебя… ранили?

Дед усмехнулся, но в его усмешке не было радости.

— Ничего у них не вышло. Я сумел прогнать их. Но плата за бой оказалась высокой. Ветхий сосуд не выдержал той силы. Жизнь уходит. Огонь требует платы, Стас. Даже если ты отражаешь его.

Он перевёл дыхание, на мгновение закрывая глаза.

— Слушай внимательно. В моих венах текла кровь тех, кто хранил древние секреты. Теперь очередь за тобой.

— Что нужно делать? — спросил я с учащённым дыханием. — Дай свою руку. — Он взял мою ладонь в свою и устало прикрыл глаза.— К тебе скоро попадёт знание. Но откроется не сразу, со временем. Оно должно немного отлежаться и привыкнуть к новому носителю. Как собака к хозяину.

— Никак… он ведь не совсем собака, да? — спросил я, не в силах больше молчать. Дед кивнул слабо, глаза уже начинали стекленеть. — Ты сам всё поймёшь. Когда увидишь… знаки Танг Синга — их не спутать ни с чем. Он не друг. И не враг. Он… след. Как отпечаток огня. — Но зачем он пришёл ко мне?

Дед выдохнул, и в его голосе прозвучала печаль:— Потому что твоя тропа — последняя. А он всегда идёт по последним следам.

Он начал говорить на странном, щёлкающем языке. Слова резали воздух, как невидимые клинки. Метка на ладони вспыхнула жаром. Я вскрикнул, но дед лишь крепче сжал мою руку. Мир вокруг потускнел. Звуки словно упали в колодец. Я почувствовал, как земля уходит из-под ног…

— Слушай... — выдохнул он, глаза были мутными, но голос вдруг стал почти ясным. — Он… не погиб. Я наклонился ближе, не веря в услышанное.

— Кто?— Он… шагнул дальше. Не умер. Просто… ушёл,