Александр. Том 3 - Олеся Шеллина

Думаю, что пора Марию Фёдоровну отправлять в её любимый Павловск. С небольшим двором и хорошим сопровождением из людей Макарова. Потому что меня эти бесконечные претензии начали уже утомлять. Ведь она же почти успокоилась. Что опять произошло? Скорее всего, кто-то из фаворитов на уши подсел. Может, и не заговорщик, а так, вечно всем недовольный. Или недовольная, как вариант, фрейлины тоже могут в любимицах у императриц ходить.

— Саша, я не поняла, почему матушка ушла? — тихо спросила Екатерина. Надо же, взрослеет сестрёнка, не бросилась, не глядя, на защиту матери. — Она ведь Катьку Воронцову терпеть не может, говорит, что её ей навязали.

— Это не тема для разговора за завтраком, Катя, — я смотрел в тарелку, чувствуя, что есть не хочу. — Ешьте, а я, пожалуй, пойду. Что-то сегодня у всех Романовых, похоже, нет аппетита.

Строганов дёрнулся было за мной, но я жестом остановил его. Пускай составит оставшимся дамам компанию, посплетничают вволю. Тем более что и Юлия, и Катя его просто обожают. Главное, чтобы это обожание никуда не привело. Но за Пашу я почти спокоен, он не будет рисковать с таким трудом налаженными со мной отношениями из-за чьих-то томных глаз. Он всё-таки Строганов, а они не заработали бы свои миллионы и не сохранили бы их, если бы не умели вовремя наступать на горло собственным желаниям.

Хорошо ещё, Лизы сегодня за завтраком не было. Она с утра чувствовала себя нехорошо, и я ещё из-за этого был немного на взводе.

Ближе к обеду Илья попросил у меня пару часов, чтобы проводить до дома Васильеву. Она приехала на встречу с Лизой в наёмном экипаже и даже не подумала о том, как будет добираться обратно. Я только рукой махнул, пускай идёт, понятно же, что вдовушка ему понравилась. Авось что-нибудь срастётся у них. Илья на графинь и княгинь насмотрелся, ему, похоже, на всю жизнь хватило. Это нормально, что его на кого-то попроще потянуло. Надо бы поинтересоваться, какие именно услуги он нашим дамам оказывал, когда ночным лакеем служил. Конечно же, не ради любопытства, а так, для расширения кругозора.

После того как Скворцов ушёл, я поднял доклад Ивана Ивановича Дмитриева о распределении различных законодательных норм в Российской империи. Попытался вникнуть в написанное, но внезапно понял, что не вижу ни одной строчки. Я вообще сегодня делаю вид, что работаю, а сам в это время жду Мудрова. Что он мне скажет? Что происходит с моей женой и ребёнком?

Понимая, что уже не могу даже делать вид, что работаю, я отшвырнул весьма объёмный доклад в сторону и вышел из-за стола. Подошёл к карте будущих дорог и принялся её разглядывать. А ведь совсем скоро нужно будет рельсы прокладывать.

Как только англичане свои паровозы обкатают и доведут до совершенства. Если бы их ещё не было, то можно было бы попробовать пободаться за первенство в этой области. А так… Пускай экспериментируют, от детских болячек избавляют, а там, может, своим и я что посоветую.

Тем более что Воронцов весьма недвусмысленный намёк получил, что я им недоволен. Ну а как он ещё может расшифровать увольнение родной кровиночки с места фрейлины её величества Марии Фёдоровны? Так что пускай старается, промышленный шпионаж во все времена существовал.

В приёмной послышалась какая-то возня. Ильи не было, и я невольно нахмурился, прислушиваясь к разговору. Кто-то явно хотел сюда ворваться, но его сдерживал… Судя по голосу, Челищев. Похоже, как только Скворцов покинул свой пост, его место занял дежурный офицер. Скорее всего, Челищев расположился в приёмной в кресле для посетителей, чтобы никто не воспользовался оказией и не просочился в кабинет без доклада и разрешения.

— Да поймите, господин де Ришелье, я не могу просто взять и пропустить вас к его величеству, — голос Челищева раздавался уже возле самой двери. Словно он встал перед ней, защищая святая святых чуть ли не грудью. — Нужно сначала доложить. Тем более что вы сами сказали, что вам не назначено.

— Так доложите! — я замер. Ришелье сказал это на русском языке. На очень скверном русском языке с чудовищным акцентом, но, тем не менее.

Я, кажется, догадываюсь, зачем он пришёл. И почему без предварительной записи на аудиенцию. Да потому что наконец-то решился продемонстрировать мне знания языка. Надо же. Он, похоже, действительно настолько любит Одессу, что готов на всё, лишь бы туда вернуться и продолжить доводить город до совершенства. Даже русский язык готов выучить ради этого.

Дверь приоткрылась, и в кабинет вошёл Челищев.

— Ваше величество, разрешите обратиться, — сказал он с порога.

— Что у вас там происходит, Николай Александрович? — я повернулся к нему, отмечая, что Челищев выглядит слегка взъерошенным. Он что, правда, Ришелье держал, чтобы тот в кабинет не вломился?

— Герцог де Ришелье очень хочет с вами встретиться, ваше величество, — ответил Челищев. — Вы его примете, или отправить прочь и сказать, что вы велели через Скворцова аудиенции добиваться?

Я едва не усмехнулся, услышав в его голосе надежду на второй вариант ответа. Но мне нужно было немного отвлечься — это ожидание действовало на нервы и откровенно выматывало.

— Пускай герцог зайдёт, — через почти минутную паузу произнёс я. Челищев скривился, но ничего не сказал, только коротко поклонился и вышел из кабинета.

Практически сразу дверь снова открылась, и вошёл Ришелье. Он склонился в придворном поклоне, а когда поднял голову, то сразу же заявил:

— Я выполнил ваше поручение, ваше величество, — говорил он медленно, часто останавливаясь, подбирая слова. — Конечно, мой русский ещё далёк от совершенства… Я не думал, что мне вообще придётся его учить. Практически все образованные люди в Российской империи говорят на французском языке…

— А не образованные? — я приподнял бровь, разглядывая его. — Разве вам не интересно знать, что о вас говорят, ну, к примеру, слуги?

— Эм, — протянул он и завис. Наверное, пытался найти в своём скудном словаре те слова, которые помогут объяснить мне, что слуги — это как бы и не люди, разве что с философской точки зрения.

— Господин де Ришелье, — я вздохнул. — Вы уже бежали от одной революции, и до сих пор не поняли, что чернь нужно хотя бы слышать? Я назначу вас генерал-губернатором Одессы. Если честно,