Зябрики в собственном соку или бесконечная история - Константин Константинович Костин

Ящики стола-то я и не осматривал. А там как раз может оказаться что-то небольшое, что можно положить в карман, но ценное.

Первый ящик… Пусто. Только перекатывается ручка-вставочка со стальным пером, испачканным засохшими чернилами. А что ты хотел: шариковые ручки еще не изобрели[7], будешь писать, макая перо в чернила, как знаменитый летчик АС Пушкин. Только и разницы, что он — гусиным, а ты — стальным.

В карман. Я — будущий студент, мне ручка пригодится… интересно, как здешние студенты лекции пишут[8]?

Второй ящик… Толстая папка с тряпочными завязками. Заглянуть в нее или не стоит? Вот так посмотришь неосторожно — а там секретные чертежи атомной бомбы. И доказывай потом, что ты не работаешь на уругвайскую разведку. А с другой стороны — если там и вправду что-то секретное, все равно никто не поверит, что в эти бумаги не заглядывал… Открываем.

Бумажные листы, исписанные мелким, разборчивым почерком. На верхнем листе написано: « Море я впервые увидел в девять лет. Меня поразила эта ровная синяя гладь до самого горизонта и я понял, что безнадежно заболел морем…». Понятно. Какой-то моряк писал мемуары. Интересно, почему оставил их в брошенной квартире? Забыл? Или… Ну да: родственникам покойного его мемуары оказались неинтересны. Заберем с собой: человек писал, старался, а его, можно сказать, жизнь смешают со строительным мусором. Нехорошо это. Неправильно.

Третий ящик… Ничего. Пусто.

Я задвинул ящик. Выдвинул. Задвинул. Выдвинул. Что-то мне не нравилось, что-то было не так…

Выдвинул третий ящик. Задвинул. Выдвинул второй…

Они же разные.

Вот что меня зацепило: в третий ящик папка с мемуарами не влезла бы. Слишком короткий.

Что это значит? Что при полностью задвинутом третьем ящике — между его задней стенкой и задней стенкой стола остается пространство шириной в ладонь.

Тайник.

Я полностью убрал второй ящик, посмотрел на фанерку, разделяющую второй и третий, подумал. Подцепил ее — фанерка скользнула в пазах и выдвинулась.

Под ней действительно был тайник.

[1] Герой ошибается. Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков) была переименована в КПСС в 1952 году, то есть за несколько лет до описываемых событий.

[2] При всей неожиданности данных названий — перечислены реальные заголовки романов пятидесятых годов. Про шпионов, да.

[3] ЦУ и ЕБЦУ — ценные указание и еще более ценные указания.

[4] Песня «Тутанхамон» группы «Наутилус Помпилиус»

[5][5] Герой вспоминает стихотворение Сергея Михалкова «Рассказ о неизвестном герое»

[6] А здесь ему вспомнился кот Бегемот из «Мастера и Маргариты», спасавший во время пожара в доме Грибоедова разные нужные вещи: «Я побежал в кладовку, спас семгу. Я побежал в кухню, спас халат».

[7] Шариковые ручки изобрели в 1938 году в Аргентине. Но до СССР к концу пятидесятых они еще не добрались.

[8] Карандашами

Глава 35

Тайник был пуст. Совершенно. Я поболтал в нем рукой, как будто от этого в тайнике могло завестись что-то полезное.

Не завелось.

Ну, с другой стороны — а что такое полезное я там мог обнаружить? Пачки денег? Пистолет? Именной кортик? Секретную переписку Троцкого с Каутским? Вот чем все это — кроме денег, конечно — могло мне помочь? Моя задача сейчас — вписаться, встроиться, влезть, хоть с мылом, хоть без него, в здешнее советское общество. А вовсе не искать приключения на свою пятую точку. А всякие загадочные находки — это именно что приключения. Даже те самые вышеупомянутые пачки денег. Бесхозные деньги, знаете ли, крайней редко встречаются. У них обычно есть хозяева, которые за своими деньгами могут и прийти…

Так что — и хорошо, что ничего не нашлось.

И все равно — тоскливо.

Какое-то у меня последнее время ощущение, что я — второстепенный персонаж приключенческого романа. Вернее даже не второстепенный, а эпизодический. Вроде и не массовка, восьмой орк в седьмом ряду, но что-то вроде «тот самый чувак, который обнаружил пустой тайник после того, как отважный главный герой достал из него полную коллекцию золота Шлимана[1], спрятанную коварным оберштандартенфюрером[2] фон Мольтке». Или «Тот тип, с которым недолго болтал ни о чем главный герой во время поездки в поезде». Вот примерно вот такое ощущение. Вроде бы — я попал в другой мир, должен стать как бы героем, прогрессором и нагибатором, грести под себя деньги, звания, славу, почести и красивых девушек в количествах. А вместо этого — прикидываюсь джунглевым узбеком, который впервые вышел из лесу, сплю в кладовке, роюсь на помойках… ну, в заброшках, невелика разница…

А прогрессором я не стану, мягко говоря, никогда. Во-первых — у меня нет никаких особых знаний о том, что здесь произойдет в будущем, ни в самом ближайшем, ни в более отдаленном. Это в СССР 1958 года я мог примерно прикинуть, что через 6 лет турнут Хрущева, следующие 18 лет продлится золотое времечко папы Брежнева, а потом придет Горбачев и устроит перестройку с последующей перестрелкой. А в ОРСе 1097 года я не знаю, что случится, когда и с кем. Другие имена, другое летоисчисление, даже ориентация на глобусе — и та другая. Не очень-то попророчествуешь.

Стать техническим прогрессором? Плюнуть на Институт, в который я подал документы, и перебраться в Афосинский электротехнический, развивать компьютеры или как они там сейчас называются — ЭВМ? Я, возможно, даже смогу что-то сделать, потому что, хотя знания у меня, как шкура у леопарда — пятнами, но я хотя бы знаю общие тенденции развития. И? Вот предположим — стал я известным конструктором, изобрел компьютер «Алдан»[3], почет, слава, премии, девочки в ассортименте… А потом один пронырливый журналист решить написать статью о начале пути Ершана Ершанова, для чего отправиться в мое «родное» село в Талгане. А там — Ершан Ершанов. Настоящий. Чем для меня слава закончится? То-то же.

Так что мне сейчас нужно от любой славы — бежать и прятаться. Тихо поступить, тихо отучиться, тихо уехать по распределению в село Нижние Пыжики и там жить тихой, мирной жизнью.

Главное — чтобы не слишком задерживаться в памяти других людей.

* * *

— Ершанчик, мы тебя никогда не забудем!

Меня целуют. Прияяятно… Пусть всего лишь в щечку, но все равно — прияяятно. Особенно учитывая, что это делают сразу три девчонки. Такой оргии у меня с момента попадания в ОРС не было.

Девчонки, с которыми я мимолетно подружился в общежитии, где обитал в кладовке, очень расстроились, узнав, что ветры судьбы срывают меня с места и переносят аж на соседнюю улицу,