Фаворит-5. Родная гавань - Денис Старый

А вот пороха и боеприпасов у нас хватало даже на такое большое количество пушек. Немало было взято в Гезлеве. Но, конечно, большая часть захвачена в Перекопе. Ну и, конечно, в русской армии было в достаточной степени всего нужного и ранее. На войну все-таки шли.

— Нам нужны языки, — подумав, в отрицании покачав головой, сказал я.

— Вы так называете захваченных вражеских офицеров? Да, разведки у нас недостаёт. И я рассчитывал в этом на вас, — сказал Миних, прямо сейчас ожидая от меня лихих ответов и предложений.

— Господин командующий, мне нужно узнать о состоянии дел в моём отряде. У меня же ещё есть свой отряд? Нам необходимо будет провести перегруппировку, назначения. В этом я рассчитываю на ваше содействие, — сказал я, пристально посмотрев на Миниха.

— Мне бы честь не позволила лишать вас всех бойцов, которые под вашим командованием совершали подвиги. И чем смогу, тем помогу и в назначениях. Имею право от государыни на то, — сказал Христофор Антонович. — Предоставите списки.

— Премного благодарен, — сказал я.

Я хотел ещё было спросить насчёт того, как обстоят дела и каково мнение командующего в отношении всего того добра, взятого в Бахчисарае. Но подумал, что вместно прямо сейчас проявлять свой меркантилизм, когда вопрос стоит о важнейшем за последние десятилетия противостоянии.

Если сейчас мы выдержим османскую осаду, а ещё нанесём существенный урон турецким войскам, то не только поднимется престиж России. Но и вопрос с Крымом окажется решаемым. С большей вероятностью дипломатия не сдаст все русские завоевания. А ведь примеров в истории, когда такое случалось, масса.

Что именно делать в сложившейся обстановке, я примерно понимал. С другой стороны, стоял вопрос о том, насколько мои моральные принципы позволят совершить то или иное действие.

Я пока решил не высказывать командующему своих задумок по тому, как можно по большей части уничтожить турецкую армию. Что-то мне подсказывало, что Миних на такие методы будет не согласен.

Но ради достижения великой цели, да ещё при этом и сохранить немалое количество жизней русских солдат и офицеров, можно пойти на некоторые ухищрения, которые вряд ли можно было бы назвать честными. Я предполагал подкинуть туркам сильные инфекционные болезни.

Русская армия сейчас находится на карантине. Ни с кем из местных общение не ведётся. Маркитанты, которые слетаются к русской армии, словно мухи на мёд, и они изолировано торгуют. У маркитантов свои две небольшие, уже почти деревушки. Находятся они в двух верстах от ближайших укреплений Перекопа. Естественно, на нашей, крымской территории.

И торговля происходит только в костюмах защиты. В тех самых, с большими носами, будто бы карнавальными. Безусловно, болезнь могла бы проникать вместе с теми продуктами и напитками, которые закупаются армейскими интендантами и после перепродаются уже непосредственно русским офицерам или даже солдатам.

Но всё равно, приняты исключительные карантинные меры для этого времени. И это очень правильно. Ведь за карантином скрываются ещё и контрразведывательные мероприятия. Различного рода маркитанты — это такое сообщество, которое может продавать не только вино или мясо, но ещё и информацию.

А нам есть что скрывать. Созданы три резервных группы, призванные реагировать, если на каком-нибудь из участков восьмикилометровой обороны враг пойдет на приступ. Там же засадная артиллерия, пока спрятанная в капонирах. Неприятеля ждут сюрпризы, когда они решаться штурмовать.

На собранном мной Военном Совете меня встречали чуть ли не аплодисментами. По крайней мере, подчинённые не скрывали своих восторженных лиц. Лишь одно лицо было хмурым.

Антон Иванович Данилов демонстрировал обиду. Ведь он, получается, не участвовал в том бою, о котором до сих пор говорят и в моём отряде, да и во всей армии. Словно ребенок. И психологическое состояние этого человека только ухудшается.

Всё же придётся мне с ним прощаться. Чувствую себя детским психологом. Всё хочу как-то Данилова вытянуть из затянувшейся психологической турбулентности. А он находит новые и новые поводы для своих стрессов и обид. Надеяться на то, что пубертатный период пройдет, не приходится.

— Слушаю ваши предложения, господа! — сказал я и с вызовом посмотрел на присутствующих офицеров.

Большинство из них уже прекрасно знают мои методы войны, уже участвовали в тех операциях, которые казались невозможными ранее. Вот я и хотел посмотреть, как моими учениками сделано домашнее задание. Мне самому проще сперва послушать мнения, чтобы убедиться в собственной правоте. А вдруг еще и предложат что-нибудь этакое!

— Можно я скажу? А что, если украсть визиря? — сказал Смолин, потом поймал на себе снисходительные взгляды других офицеров, поспешил оправдаться: — Ну мы же можем это сделать!

— Подпоручик Фролов, мы это сделать можем? — спросил я у главного диверсанта моего отряда.

— Нет ничего невозможного, господин секунд-майор! — бравировал Фролов.

— План операции мне на стол! Или не говорите ерунды! — отдёрнул я и Фролова, и Смолина, и всех других офицеров, настроив на нормальную работу.

Однако, таким тоном уровень инициативы подчинённых резко пошёл на спад.

Ну ладно, пусть мы бы украли визиря. Что кардинально измениться? Командование перейдет к другому человеку, да и все. Это если выкрасть нашего Миниха, то в русской армии случатся проблемы. Но, опять же, не критические. Уже выстроена оборона, намечен план действия. Остается только следовать предписаниям.

— Какие слабые стороны у неприятеля? — спрашивал я, одновременно размышляя сам.

— Число неприятеля значительное. Сие их преимущество, но также и недостаток, — вполне грамотно заметил капитан Подобайлов.

Что-то в последнее время мне этот офицер всё больше и больше начинает нравиться. Мыслит нестандартно, весьма глубоко. Да и в исполнительности его упрекнуть не за что.

— И я так же думаю, что большое число неприятеля — это не только про то, что они имеют преимущество, но и про то, что они имеют недостатки. Санитарное состояние войска сложнее наладить с большим числом солдат. Чем дольше они будут стоять на одном месте, тем больше получат проблем. Болезней… — сказал я и сделал многозначительную паузу.

Еще турецкая армия слаба тем, что там пестрый состав подразделений. Есть отряды, набранные по национальному принципу. Это по сути иррегулярные войска. Монолитной можно считать армию непосредственно турецкую. И то… Отстают они уже в военных технологиях.

Но скученность — главный проигрыш врага. И тут есть жесткий метод воздействия на противника. Ну же! Пусть это прозвучит не от меня!

— Так нехай захварэют! — сказал Фролов, будто бы его только что осенило.

Вот только другие офицеры