Абсолютная Власть 2 - Александр Майерс

— Благодарю, ваша честь. Признание графа Муратова, безусловно, радует. Однако, как вы и сказали, оно никоим образом не отменяет необходимости тщательного расследования всех эпизодов, вменяемых в вину как самому графу Муратову, так и другим членам альянса. Также хочу напомнить уважаемому суду, что на днях графиня Карцева объявила о выходе из альянса.

По залу пробежали удивлённые шепотки. Похоже, ещё не все слышали о решении Эмилии Романовны.

Базилевский дождался, когда шепотки под сердитым взглядом судьи утихнут, и продолжил:

— Выход графини из альянса меняет суть дела. Кроме того, Эмилия Романовна предоставила материалы, которые необходимо прикрепить к делу, — юрист подал знак, и Артур поднёс Малиновскому толстую папку.

Аристарх Иванович чуть расширил глаза, глядя на количество документов. Там были свидетельства, спешно собранные Карцевой с собственных дружинников, копии приказов и других внутренних документов альянса, способные ещё сильнее склонить чашу весов на сторону Градовых.

— Также графиня изъявила желание лично свидетельствовать против графа Муратова и барона фон Берга, — добавил Базилевский.

— Сука, — раздалось откуда-то из-за спины.

Филипп Евгеньевич обернулся и не удивился, когда увидел на одном из задних рядов самого фон Берга. Тот заёрзал на месте, поняв, что в тишине все услышали его ругательство, и пробормотал:

— Прошу простить, дамы и господа, вырвалось.

— Держите себя в руках, Генрих Карлович, — строго сказал судья.

— Представленные защитой материалы обширны, — сказал Базилевский. — Мы не успели провести их полноценный анализ, отыскать и опросить всех ключевых свидетелей, чьи показания имеют критическое значение для установления истинной картины произошедшего и степени вины каждого. Кроме того!

Филипп подал знак Артуру, и тот отнёс судье ещё одну папку.

— Мы вносим на рассмотрение суда новые, недавно полученные свидетельства о преступлениях, совершённых дружинниками графа Муратова на территории деревни Лисичкино. Эпизоды носят особо жестокий характер и требуют отдельного, самого пристального внимания следствия.

— О каких преступлениях речь, господин Базилевский? — уточнил Малиновский.

— Казнь гражданских, включая стариков и подростков, а также систематическое сексуальное насилие над женщинами.

Зал ахнул. Воротынский на миг ощерился, как цепной пёс, но быстро вернул себе хладнокровное выражение лица. Филипп Евгеньевич окатил его презрительным взглядом и произнёс:

— В связи с вышеизложенным, сторона обвинения ходатайствует об отсрочке основного судебного разбирательства на три месяца для завершения всей необходимой подготовительной работы.

— Ваша честь! — поднялся Николай Сергеевич. — Признание моего господина снимает необходимость в столь длительной волоките. Мы готовы признать вину в том числе и в новых эпизодах. Я прошу вас не затягивать и назначить основное заседание на следующей неделе!

— Сторона обвинения имеет право изучить все материалы, — Аристарх Иванович причмокнул толстыми губами, пролистывая документы. — И суду тоже необходимо это сделать.

— Простите, ваша честь, но это вполне можно сделать за неделю. Господин Базилевский сознательно затягивает процесс, что недопустимо в столь серьёзном деле! Мы настаиваем на начале разбирательства в более сжатые сроки. Доказательств более чем достаточно, и мы, напоминаю, полностью признаём вину.

Малиновский задумчиво почесал спутанную бороду, явно разрываясь между желанием устроить грандиозный процесс и боязнью давления со стороны могущественных родов и Дворянского ведомства. Он пробормотал что-то невнятное себе под нос, перелистал несколько бумаг.

— Ходатайство стороны обвинения в отсрочке на три месяца… — он помедлил, — отклоняется как чрезмерное. Однако новые обстоятельства, упомянутые господином Базилевским, действительно требуют проверки. Суд предоставляет стороне обвинения один месяц для завершения подготовки и представления всех дополнительных материалов и списков свидетелей. Заседание закрыто!

Громко стукнул молоток. Гул в зале вспыхнул с новой силой. Базилевский медленно собрал свои бумаги.

Отлично! Именно этого он и добивался. Месяц — это то, было реально получить, но стоило озвучить больший срок. Как говорится, требуй невозможного, и получишь желаемое. Всё шло по плану.

Главное — Муратов и его адвокаты не смогли сорвать планы. Альянс всё ещё связан судом, а Градовы получили официальную отсрочку для укрепления сил.

Через полчаса начиналось следующее заседание — куда более личное и яростное. «Барон Градов и представители простонародья против барона фон Берга». Дело, которое Владимир Александрович считал ключевым для подрыва авторитета не только Генриха Карловича, но и всего альянса.

Не говоря уж о том, что фон Берга теперь обвиняли в организации покушения на самого Базилевского. Говорили, что это дело взял под личный контроль генерал-губернатор.

— Всё в порядке, Филипп Евгеньевич? — спросил Артур, когда они покидали зал. — Выглядите усталым.

— Напряжение даёт о себе знать, — Базилевский снял очки и протёр линзы. — Всё-таки я уже немолод.

— Давайте пройдём в столовую, выпьем травяного чаю. До второго заседания ещё есть время.

Выйдя в высокий, мраморный коридор, залитый холодным светом из высоких окон, Базилевский сразу увидел фон Берга. Тот расхаживал в коридоре, будто тигр в клетке, и пыхтел, как чайник.

Лицо барона было багровым, лысина блестела от пота. Он что-то яростно бормотал себе под нос, игнорируя робкие попытки своего молодого, бледного как смерть адвоката что-то сказать. От фон Берга несло дорогим одеколоном, перебиваемым резким запахом пота и… страха.

Базилевский невозмутимо подошёл, едва заметно улыбнулся.

— Ваше благородие, — вежливо произнёс он. — Добрый день. Как ваши дела? Готовы к следующему акту правосудия?

Фон Берг резко обернулся. Его маленькие, глубоко посаженные глазки, обычно полные спеси, сейчас метали искры чистой злобы и паники.

— Правосудия? — прорычал он, срываясь на хрип. — Правосудия, Базилевский⁈ По мне, так правосудие — это вздёрнуть ваших грязных холопов-истцов! Эти… это отребье! — он чуть не захлебнулся слюной, тыча толстым пальцем в сторону скромно одетых людей, сидевших на скамейке у стены, свидетелей и представителей пострадавших общин. — Они смеют обвинять меня! Как у них хватает наглости⁈ Я — потомственный дворянин! Я веду свой род от правнуков Людовика Немецкого!

Базилевский лишь чуть приподнял бровь. Он видел, как дрожат руки барона, как пульсирует вена на его толстой шее. Филиппу Евгеньевичу доставляло мрачное удовольствие наблюдать беспомощность оппонента. Фон Берг был загнан в угол и знал это.

И он, в отличие от хитрого Муратова, был слишком глуп и слишком напыщен, чтобы изображать раскаяние.

— О, я уверен, мы во всём разберёмся, — сказал Базилевский с ледяной вежливостью. — Суд любит факты. И у нас их, поверьте, предостаточно. Увидимся через полчаса…

Поместье барона Градова

Тем же днём

Едва поднявшись, солнце ярко осветило