Ош. Жатва. Том 1 - Артём Александрович Мичурин

этого его не слышал даже я. Но крестьянин слышал хорошо. Он что-то отвечал, также тихо, и чередовал мотание косматой башкой с кивками ею же. Потом позвал бабу. Начал что-то ей втирать, постепенно доводя до истерики. До своеобразной приглушённой истерики, придушенной. Баба упала на колени, схватила мужика за штаны, тёрлась о него, умоляла, шёпотом. Я не слышал её слов, но хорошо видел лицо, оно стало серым. На это мужик ответил лишь затрещиной. Баба упала, закрываясь руками, и стала рыдать, уткнувшись лицом в землю. Волдо достал кошель, сунул в него руку и протянул содержимое мужику. Тот пересчитал и кивнул, после чего округу огласил крик: «Хельга! Бегом сюда!». От группы резвящихся малолеток отпочковался комок тряпья и засеменил к отцу, или кем там ей доводится этот добрейшей души земледелец. После недолгих разговоров мужик поднял ребёнка и пристроил на седло, перед Волдо. Тот развернул кобылу и поскакал ко мне.

— Ребёнок, — констатировал он, доскакав.

С седла перед оруженосцем на меня смотрела пара голубых глаз из-под светло-соломенной чёлки. Мордашка была до того чумазая, что даже черты лица угадывались с трудом. Из одежды на девчонке была только грязная хламида. На вид Хельге было не больше пяти лет. Она была совершенно спокойна и никак не выдавала переживаний о расставании с семьёй. Но её глаза...

— А можно другого?

— Не понял. Что?

— Ну, другого ребёнка. Можно?

— Вы шутите?

— Просто... Это девчонка. Мало того, что мелкая, так ещё и девчонка. Понимаешь?

— Нет.

— Ну... Бля... Возьми мальчишку. У них же есть мальчишки?

— Он не продаст мальчика.

— Почему?

— Потому что мальчик станет мужчиной и будет полезен семье.

— Серьёзно?

— Разве это не очевидно?

— А ты стал?

— Кол, послушайте, вам нужен был ребёнок. Вот он. Какой Шогун вы ещё хотите?

Хельга смотрела на меня спокойным оценивающим взглядом, холодным и даже слегка жутковатым для пятилетнего ребёнка.

— Сколько заплатил?

— Шесть.

— Дороговато.

— Наценка за молчание. Я думал, это не нужно пояснять. Видите, и тут вы оказались правы. Ублюдок даже не поинтересовался её дальнейшей судьбой. Думаю, предположил самое ужасное, но это его не остановило.

— Хельга... — наклонился я к девчонке. — Меня зовут Кол, а этот рыжий позади тебя — Волдо. Не бойся, ничего ужасного с тобой не случится.

— Я не боюсь, — ответила вдруг она абсолютно уверенно.

— Что ж... Это хорошо, очень хорошо. Покорми её, — дал я наказ Волдо и развернул лошадь в сторону поместья.

За всю дорогу Хельга не издала почти ни единого звука. Лишь поблагодарила своего кормильца за еду и воду, да разок вскрикнула, заметив Красавчика. Не думаю, что она в самом деле не была напугана, но держалась девчонка достойнее, чем многие мужики в куда менее тревожной ситуации. Держаться ей стало сложнее по мере приближения к Лисьей норе. Дьявольское поместье будто источало зло, и детская душа, похоже, чуяла его куда отчётливее. Не говоря уж о том, что в закатном свете это проклятое место способно было внушать ужас одним своим видом.

— Тихо-тихо, — пытался Волдо успокоить пустившую-таки слезу Хельгу. — Ничего страшного. Я здесь уже бывал и, как видишь, со мной всё в порядке.

А он жесток. Жесток и хладнокровен под этой своей нежной мягкой шкуркой. По моему опыту такие наиболее опасны. Как гадюка в траве. Только милая, которую хочется погладить.

Ворота поместья отворились перед нами с холодящим кровь скрежетом. Заброшенный парк встретил зловещими тенями. Перед входом в особняк я спешился и подозвал Хельгу:

— То, что ты увидишь внутри, может показаться странным. Но помни — тебе ничего не грозит. Ясно?

Вместо ответа девчонка лишь шмыгнула носом и взяла меня за руку.

Глава 29

Холл выглядел всё таким же тёмным и заброшенным, как и сутки назад, когда мы его покинули. Признаться честно — это меня даже немного успокоило. Всегда легче принять пусть и неприглядную, зато знакомую и объяснимую реальность. По крайней мере, она не поднимала со дна муть переживаний о том злополучном вечере, когда то ли я трахнул, то ли меня трахнули. Сука... Всё-таки подняла.

— Ну хватит, давай без театральности, — сказал я так, будто баронесса стояла прямо передо мной и, похоже, не ошибся.

— Как фамильярно... — с нотками отвращения произнёс вездесущий голос, и кожу закололо электричеством. — Полагаете, мнимой ночи страсти достаточно для перехода на «ты»?

— Полагаю, нам пора уладить незаконченное дело, — ответил я, не желая развивать тему «ночи страсти», и вывел вперёд прячущуюся за мной Хельгу.

— О-о! — обрёл вдруг голос источник, и Арабель, блистая в свете невесть откуда материализовавшихся люстр и канделябров, появилась прямо перед нами посреди роскошного мраморного убранства. — Кто этот ангел?! — присела она и заключила чумазое испуганное личико в свои идеальные ладони.

— Её зовут Хельга. Годится?

— Кол... — с притворной укоризной глянула баронесса на меня. — Нельзя же быть настолько бесчеловечным. Мы ведь говорим о ребёнке. К тому же о таком милом, — расплылась коварная стерва в почти материнской улыбке.

Хотя, откуда мне знать, как эта хуйня в действительности выглядит.

— Так годится? — повторил я вопрос.

— Более чем, — сложила Арабель бровки домиком и очаровательно наморщила носик. — Нам нужно незамедлительно отмыть это личико. Да? И, конечно же, переодеться во что-то более подобающее такой прекрасной даме. Ну, пойдём. А мужчины пусть подождут здесь. Таинства преображения не для их глаз. Верно, ангел мой?

Идя вслед за баронессой, Хельга обернулась и посмотрела на меня полными ужаса глазами.

— Ей конец, — вынес своё ебучее экспертное заключение Волдо, когда стелящийся по полу подол Арабель скрылся из виду.

— Расстроен?

— Слегка. Хотя ещё вчера я рыдал бы, проклиная себя. Вы снова оказались правы Кол, от совести никакого проку, один вред.

Дьявол... Похоже, мне впервые довелось услышать это утверждение из чужих уст, если не считать — гори в аду — Валета. И, должен сказать, чувства смешанные. Будто кто-то посторонний выразил своё согласие после того, как ты покрыл хуями близкого тебе человека — вроде и обижаться не на что, но и ебло сломать хочется.

— Так и есть. Да...

— Кажется, вы расстроены больше моего. Что особенного в этой девчонке, почему вы хотели её заменить? Только