Ош. Жатва. Том 1 - Артём Александрович Мичурин

— А титул? — расстроил я коварную обольстительницу своим ровным пульсом.

— Хм. Я думала, что ты не фанат титулов.

— Ну, так-то я и ебусь без фанатизма. Но ебля помогает от спермотоксикоза. А титул помогает от предвзятого отношения властьимущих. Можно мне графа? А то барон и особенно маркиз — звучит как-то педерастически.

— Что ж... В случае успеха нашей миссии я обещаю сделать всё от меня зависящее, чтобы ты стал дворянином. Правда, придётся сделать что-то и с твоей запоминающейся внешностью. Но это не такая уж большая проблема.

— Неужели не будешь скучать по этому личику?

— Думаю, достаточно будет удалить шрамы, чтобы никто даже и подумать не мог о Шафбургском мяснике, глядя на тебя.

— Замётано. У меня есть ещё условие — Красавчик и Волдо не должны пострадать от тебя. Они не расходники. Это ясно?

— Предельно.

— Хорошо. А теперь переходи к угрозам.

— Если откажешься, я уничтожу её, — кивнула Арабель в сторону безразличной к нашему диалогу Хельги. — И нового фильтра, разумеется, не создам. Всё остальное с тобой проделает проклятие.

— Справедливо.

— Ещё вопросы есть?

— Что за Ванарат? По контексту парень видный, да и кликуха зачётная, а вот кто-про что — вспомнить не могу. Извини, позаимствованная память иногда подводит.

— Это один из четырёх Пожирателей, начавших Великую Войну, один из Лордов Скверны, Апостолов Тьмы, Детей Оша.

— Звучит круто. Великая душа, да?

— Одна из величайших.

— Она ещё при нём?

— Имеешь в виду, жив ли он? Этого никто не знает. Пожирателей не видели уже много веков. В любом случае, тебе рановато замахиваться на такие цели.

— Ты права. Мне не хватает практики. Не знаешь местечка, где можно было бы отточить тактику и стратегию без особого ущерба для милой Хельги?

— Дай подумать, — приложила баронесса пальчик к сочным губкам. — Да... Определённа да, есть такое место. К северу отсюда, меньше чем в дне пути, встал лагерем отряд из Шафбурга. Скорее всего, по ваши души.

— Всё никак не уймутся.

— Отличный шанс помочь им в этом.

— Точно. У тебя найдётся неброское женское платье для простолюдина?

Поутру наша маленькая РДГ покинула гостеприимное поместье и выдвинулась в любезно обозначенную баронессой на карте точку назначения.

— Признайтесь, — раздражённо поправлял Волдо коротковатые рукава своего нового убранства, — вы разработали этот план специально таким образом, чтобы максимально меня унизить?

— Укроти гордыню. Я лишь забочусь о нашей безопасности. Они ищут брутального альфа-самца в компании с нескладным сопляком, и мы не должны подходить под это описание.

— Ну да. Поэтому вы теперь «старик», раз сутулитесь и у вас при себе длинная палка, а я ради маскировки должен задыхаться в корсете. Справедливо, ничего не скажешь.

— Невзгоды закалят тебя. И хлебальник не мухорть, а то чепец сползает.

— Вообще-то я мог переодеться в это ближе к лагерю.

— По дороге мы можем столкнуться с патрулём, или просто с неравнодушными гражданами. Сомневаюсь, что ты успеешь нацепить все свои подъюбники. Скажи спасибо, что не приходится в седле боком ехать.

— Быть женщиной — дерьмо.

— Да, родная моя, доля ваша незавидна. Но ничего, потерпи. Вот со всеми делами управимся, сколотим тебе приданное, найдём мужа хорошего, чтобы бил не сильно, детишки пойдут, а там уж и помирать скоро.

— Хвала Амиранте за член и яйца, — без толики иронии возблагодарил Волдо своё божество. — Я ведь никогда раньше и не задумывался о том, насколько им тяжело. Всегда полагал, что нет ничего проще, чем жизнь красивой барышни. Знай себе наряжайся да кружи головы состоятельных кавалеров. Но ведь, если подумать, у них нет никаких прав, особенно у простолюдинок. Выходя замуж, она становится буквально собственностью. Вы видели, как повёл себя с матерью Хельги тот ублюдок? И это норма. В вашем мире так же?

— Нравится плащ? — небрежным движением стряхнул я грязь с плеча.

— Слегка потрёпан, но да, выглядит недурно. А что?

— Догадаешься, из чего пошит?

— О нет... Только не говорите...

— Расслабься. Я не заказывал его, взял уже готовый, да и то из-за скидки.

— Это в самом деле женская кожа?

— Пощупай. Давай, может, другого случая и не подвернётся.

— Мягкая...

— Это ещё что, вот на рукаве попробуй.

— Ого. Надо же.

— Ну всё, хватит. Слышь, руки убрал.

— Извините. Так, значит, у вас с этим ещё хуже?

— С равноправием-то? Не. С равноправием у нас полный порядок. Если б у мужиков кожа была понежнее — и из них бы плащи шили. Но так уж повелось, что бабы на ощупь приятнее. А в остальном всё индивидуально. Кто за себя постоять может — у того и прав больше. Есть, конечно, укоренившиеся стереотипы, связанные с женщинами, но они легко ломаются прикладом. Дело ведь не в том, что у тебя промеж ног, а в том, что вот тут, — указал я на свою черепную коробку. — Знаешь, из-за чего многие добровольно опускаются на уровень вещей, безропотных и ничтожных? Из-за всепоглощающего желания уцелеть. Им кажется, что если вот тут промолчать, вон там отвернуться, а здесь нагнуться и раздвинуть, как велят, то всё обойдётся. Надо только потерпеть, сегодня, сейчас. А завтра будет новый день — новая жизнь. Но нет, завтра становится только хуже. И они снова терпят, день за днём, год за годом, весь свой недолгий век.

— Легко так говорить, когда без проблем пускаешь любых ублюдков на гуляш. А что, по-вашему, должны были предпринять те женщины? — кивнул Волдо на мой стильный прикид.

— Сопротивляться, конечно же, давать отпор, на какой способны. Тогда, по крайней мере, их продырявленные шкуры не пустили бы на плащ.

До тренировочного полигона добрались к сумеркам — прекрасное время, делающее людей подслеповатыми, помыслы смелыми, а дам романтичными. Мы остановились в небольшом овраге, не доезжая с полкилометра, и стреножили лошадей.

— Оправься, — попенял я Волдо за внешний вид. — Задрал подол, как шлюха.

— Прекратите, — привёл он себя в порядок.

— Что делать помнишь?

— Иду позади, жду окончания вашей атаки, собираю души, отдаю вам, иду позади.

— Умница.

— А вам