Господин следователь 10 - Евгений Васильевич Шалашов

— Ну, мы же с тобой теперь кумовья, — разъяснила Анька. — Значит, ты должен своей куме — мне, то есть, судаков таскать.

Я снова не понял, пришлось Лене напеть своим нежным голоском:

— Эх, не лёд трещит, не комар пищит,

Это кум до кумы судака тащит.

А, вот они про что. Мы же и на самом деле с Анькой теперь кум и кума. Позавчера крестили дочку Игната и Галины Сизневых, а мы выступали в роли крестных. Так уж повелось, что крестьяне деревни Борок тоже прихожане Воскресенского собора, поэтому в храме было не протолкнуться. Тут вам и «боровчане», и некоторые черепане, которым было любопытно поглазеть на сыночка товарища министра, снизошедшего до крестин крестьянского младенца. Можно подумать — невесть какое чудо свершилось. Вон, наш первый император не гнушался крестить детишек простых солдат, да и супруга у него любила быть крестной матерью, а уж мне-то, сам бог велел. И что с того, что коллежский асессор стал крестным отцом у крестьянской девчонки. Им бы другому удивляться. Тому, что Игнат с супругой решили назвать девочку Анной. Да, согласен, что в святцах так выпало. Но я же святцы смотрел — на этот день есть и другие, не менее красивые женские имена — Прасковья, Феврония, Неонила. Мало Игнату одной Аньки, вторую хочет? Правда, младшая станет зваться по-деревенски — Нюшкой, не перепутают. А про имя — вроде бы, тетя Галя так захотела. Дескать — назвать Анной, чтобы умом пошла в старшую сестру!

И с подарком пришлось голову поломать. Спасибо куме — подсказала, что самое лучшее, что можно крестнице подарить — серебряный рубль. Но я решил, что преподнесу новорожденной «лобанчик». Он у меня все равно без дела лежит, даже не помню — откуда и взялся? Скорее всего, матушка сунула еще при моем отъезде из Новгорода, я ее в стол засунул, да и забыл.

Анна сказала, что «лобанчик» для младенца — вроде, и жирно, но мне можно. Все-таки, крестный отец — не крестьянин, не мещанин, а фигура, сопоставимая в деревне если не с образом государя, то очень близко.

Интересно, долежит мой «лобанчик», он же «арапчик» до взрослого состояния крестницы или его потратят гораздо раньше?

Я хоть посмотрел на Анькину мачеху — понравилась. Невысокая, кругленькая, очень скромная, с милой — но очень усталой улыбкой. И Петька понравился. Серьезный мальчишка, надежный — он даже руки тянул, чтобы помочь нам подержать сестренку. Надеюсь, Анькины труды по его воспитанию не пропадут, в Александровское техническое училище поступит, а там, если все удачно сложится, так и технический институт закончит. А уж мы со старшей сестрой, чем сможем — тем поможем.

Так что, отстояли мы с Анькой в храме, потом торжественно дошли до деревни Борок, уселись за стол. К счастью, на этот раз мне не было надобности высиживать до конца. Попробовал вкусные пироги тети Гали (пожалел бедную женщину — хлопот полон рот, а ей еще пришлось пироги печь!), поздравил, вручил золотую монетку и ушел. Хозяева удерживали, но в пределах разумного, не настаивали. Мне честь оказали, я тоже честь оказал, формальности соблюдены, а что еще? Без барина односельчанам свободней будет, а мне рассиживать… Ну, вы меня поняли. Хотел еще Аньку с собой забрать — незачем девчонке торчать среди пьяных родственников, но барышня отказалась — дескать, кому-то придется за порядком присмотреть, мачехе помочь, гостей выпроводить, чтобы не слишком засиживались. Мужикам-то — всем двоюродным и троюродным дядьям с утра не горит, а отцу завтра на работу рано.

Настрожив Аньку — мол, как вернется, чтобы не к Десятовым ночевать шла, а ко мне забежала, доложилась — дескать, все в порядке, а иначе я в Борок городового пошлю. Или сам приду.

Теперь, кроме Аньки-старшей придется переживать и за Аньку-младшую. Странно, о Сашке Литтенбранте не беспокоюсь, а ведь он тоже мой крестник. Наверное, потому что подспудно мечтаю, чтобы у меня когда-нибудь появилась дочка, а за девчонок беспокоишься больше, чем за мальчишек. Впрочем, и за мальчишек беспокойств не меньше.

У батюшки консультировался о правах и обязанностях крестного отца, тот объяснил, что самое главное — молиться за своих восприемников, да на собственном примере показывать им образец православной нравственности. Какой из меня образец нравственности? Конечно, я не самый плохой человек в этом мире, но мне еще самому до образцов расти и расти.

Сегодня мы с барышнями занимаемся срочным делом — нужно подготовить к печати три рассказа о князе Крепкогорском. «Союз рыжих» — с этим все просто, только поменяли Британскую энциклопедию на «Историю русской коммерции» Чулкова; «Тайну Нелазской долины» (долин там нет, но кто об этом знает?); а еще «Убийство Чарльза Огюстена». Хотел Абрютина припахать, чтобы тот карту Кольского полуострова нарисовал, но постеснялся. Пришлось Лене потрудиться.

У нас уже кое-какой запас есть — отправлен издателю, Лейкин вообще жаждет, чтобы мы выдавали по рассказу ежедневно, обещает увеличить гонорары и роялти чуть ли не до гонораров графа Толстого (врет, Лев Николаевич в таких газетах не сотрудничает), но у нас на это попросту здоровья не хватит. Тем более, Анна заявила, что ее участие в нашем проекте (термин девчонкам понравился) под вопросом, потому что пока не знает — насколько она будет занята в Санкт-Петербурге?

Значит, пока барышня в Череповце, придется напрячь мозги и сочинить «Смерть на Волге», о том, как Крепкогорский стал невольным свидетелем убийства молодой женщины — наследницы огромного состояния, месяц назад вышедшей замуж и отправившейся в свадебное путешествие. Сюжет помню, напишу, а девчонки распишут все остальное. И реалии среднерусской равнины распишут лучше, нежели окрестности Нила. Не придумал пока — что такое падало на голову девушки, и что такое можно осмотреть?

Пусть будет Свияжская крепость, а падало какое-нибудь чугунное ядро. Но это будет целая повесть — номеров на пять, а то и на дольше. Лейкин и так каждый рассказ растягивает на несколько номеров — и «воздуха» напускают, и рисунки вставляет.

Читатели ругаются, но покупают, зато издатель доволен. Ну и мы немножко.

Так что, все при деле — девчонки пишут, расширяют мои наброски, дополняют. А еще задают странные вопросы, сбивая с мысли.

— Ваня, а как ты думаешь — почему кум тащил судака не своей законной супруге, а куме? — поинтересовалась Леночка.

Это что, какой-то намек?

— Наверное, потому что кума умеет варить рыбный суп