Адвокат вампира - Елена Комарова

Я сразу узнала эту цитату. «Здесь Небельхейм, в тумане бледном сверкают огненные искры…» Опера «Золото Рейна», я слушала ее в Венеции.

– А мне посчастливилось побывать на премьере, – сказал профессор, когда я упомянула об этом. – И с тех пор мне никак не удается послушать ее снова…

Ему подали кофе – густой и крепкий, с ошеломляющим ароматом, буквально призывающий заказать сразу же и вторую чашку, как и поступил Джонатан Харкер, изучив жалкие остатки своего заказа. Я, подумав немного, присоединилась к ним в выборе.

Профессор Ван Хельсинг тем временем рассказывал, что прибыл в город по приглашению друга и коллеги, ныне преподающего в Абердинском университете, для консультаций по поводу недавних раскопок курганов.

– Вы тоже ученый, мистер Харкер? – спросила я, когда профессор сделал паузу в своем рассказе и обратился за дополнительной порцией вдохновения к своей чашке.

– Нет, – ответил тот смущенно. – Я юрист.

– И это прискорбно! – Ван Хельсинг допил кофе и вернулся в беседу. – Я уже давно говорю вам, друг мой, что вы растрачиваете свой талант! У вас незаурядные способности исследователя!

– Которые весьма помогают мне в нынешней работе, – парировал мистер Харкер. – Скажите, миссис Нортон, ваш супруг – случайно не Годфри Чарльз Нортон, эсквайр?

– Да, это именно он, – кивнула я. – Вы с ним знакомы?

– Увы, не лично, – вздохнул тот. – Но я знаком с его делами и его тактикой. Некоторые мои коллеги говорят, что ему покровительствуют высшие силы.

Я ощутила прилив гордости и одновременно некоторого сожаления из-за того, что муж почти не рассказывал о своих делах, считая подобные вещи неподходящими и неинтересными для меня.

– В таком случае, почему бы вам с профессором не нанести нам визит? – предложила я. – Может быть, вы присоединитесь к нам за ужином? Мой муж будет очень рад знакомству.

На этот раз переглянулись мужчины.

– Ваше приглашение – большая честь, – сказал профессор Ван Хельсинг. – И мы с коллегой с большим удовольствием им воспользуемся. Но сегодня у нас назначена встреча в университете. Возможно, вам будет удобно назначить другую дату, посоветовавшись с супругом?

Я прикусила язык – с моей стороны было верхом неприличия даже не подумать о том, что скажет на это Годфри. Чтобы скрыть смущение, я снова сделала глоток кофе и оставила чашку в ладонях, согревая их.

– Дождь кончился, – сказал Джонатан Харкер.

Ну что ж, решила я, все отлично. Одарив их приличествующей ситуации светской улыбкой, я натянула перчатки.

– Всего хорошего, господа. Я была рада знакомству.

Я покинула ресторанчик уже со спокойным сердцем и почувствовала, что оба моих новых знакомца провожали меня, не сводя глаз. Но тогда я решила, что это всего лишь естественный мужской интерес.

Когда я вернулась в отель, Годфри там еще не было – как выяснилось, его заботы оказались более серьезными, чем он рассчитывал. Однако он прислал огромный букет и использовал все свое остроумие и литературный талант, составляя мольбу о прощении в приложенной к цветам записке. Завершалось его послание обещанием загладить свою вину за обедом. Я еще раз перечитала записку и вздохнула: в любом случае, я не смогла бы сердиться на него долго.

Позже, спустившись в ресторан, я сразу же заметила чеканный профиль Годфри – он уже занял облюбованный им накануне столик. Однако – и это меня несколько задело – он был не один. Место напротив оккупировал незнакомый мне господин, что-то эмоционально рассказывающий мужу. Я приблизилась, и оба вскочили со своих мест с не меньшей энергичностью, чем солдаты при сигнале тревоги. Они забавно смотрелись, стоя рядом: Годфри Нортон, высокий и статный, с черными как смоль волосами и усами, настоящий красавец, и, как мне его представили, Джон Комин, старый приятель Годфри по университету – россыпь веснушек на светлой коже в тон огненно-рыжим волосам, невысокий, но крепкий и плечистый, наверняка любитель спорта.

Он немедленно рассыпался щедро окрашенными шотландским акцентом многословными комплиментами и упреками: первые предназначались мне, вторые – мужу.

– И как ты только учудил – явиться в Абердин, даже не прислав весточку? Я совершенно случайно узнал о том, что мой друг в городе! Нет, дружище, ты заслуживаешь за это хорошей трепки! Более того, ты не пригласил меня на свадьбу!

– У нас не было пышной свадьбы, – пояснил Годфри с улыбкой. – Мы с Ирен сбежали от общества, никому не рассказывая о своих планах. Не хватало еще тетушки Дрин с ее идеями!

– Сбежали, оставив свет в неведении? – с восторгом переспросил Джон. – Восхитительно! А кто был свидетелем, старина Кит?

– Нет, – неожиданно помрачнел Годфри, – хотя я на него рассчитывал. Представь, что натворил этот болван: в день нашей свадьбы, когда я послал ему записку с адресом церкви, он написал в ответ, что повредил лодыжку, и врачи запретили ему любые прогулки!

– Держу пари, ты был зол, – хохотнул приятель. – Расскажешь обо всем в замке!

Я повернулась к Годфри, молчаливо призывая его объясниться. Муж на миг отвел глаза, прежде чем ответить.

– Джон приглашает нас провести медовый месяц в его родовом замке у моря.

– И не принимает отказа, – подтвердил шотландец. – Мой давний друг, мой наставник, – неужели я позволю ему в медовый месяц оставаться с прекрасной женой в каком-то отеле?! Комнаты будут готовы завтра к обеду!

Я поняла, что спорить будет бесполезно, да и не слишком хотелось: сочетание «родовой замок у моря» звучало очень привлекательно.

Джон заявил, что должен закончить дела в Абердине, поэтому тоже переночует в отеле, чтобы на следующее утро после завтрака стать нашим проводником. Годфри сказал, что мы не смогли бы заблудиться в окрестностях замка даже при большом желании, и Джон охотно поддержал его шутку.

О справедливости шутки я неоднократно вспоминала на следующий день, когда личный экипаж Джона вез нас от станции. Замок, громада серого камня, возвышался на выступе скалы над морем, и в жестокие зимние шторма волны разбивались о его стены. Столетия назад он служил форпостом, оказывая самый нелюбезный прием морским захватчикам, Джон с гордостью пересказывал самые героические страницы истории. Судя по которым, лишь усилиями его предков Шотландия успешно сопротивлялась нападениям.

Прислуга перенесла вещи в наши комнаты, но мы едва успели переодеться, прежде чем за нами явился Джон и с энтузиазмом объявил, что отныне мы в его безраздельной власти. В следующие часы мне были представлены: гигантская обеденная зала с поразительной красоты старинной мебелью, оружейная комната, содержимое которой свело бы с ума любого коллекционера, галерея портретов знатных Коминов и их родственников, а также чудесный вид, открывающийся со смотровой башни. Холодный ветер пытался загнать нас обратно в замок, однако я наотрез отказалась покидать башню. Пожалуй, я предпочла бы заменить этим зрелищем осмотр всех прочих экспонатов.

Примерно в полумиле от замка у самого обрыва я заметила остатки древнего строения: широкая площадка, окруженная колоннами, часть из которых не выдержала безжалостного натиска времени и почти разрушилась, но некоторые уцелели, сохранив облик со времен постройки. Общими очертаниями место напоминало развалины древнеримских святилищ, я видела немало подобных в Италии, удивлял разве что материал – обычно их возводили из мрамора, но матовый серый камень здешних развалин мало напоминал его. Коснувшись плеча Годфри, я указала в сторону колонн, но муж отнесся к ним совершено равнодушно – и я почувствовала легкую обиду. Ну что ж, поскольку мы задержимся в гостях у Джона Комина больше, чем на три дня, у меня хватит времени, чтобы исследовать эти развалины самой…

Вернувшись в гостиную, мы узнали, что к ужину Джона навестят друзья, с которыми, как оказалось, давно, еще со времен учебы в университете был знаком и Годфри. Джон пояснил, что они решили все вместе отдохнуть и порыбачить, и как прекрасно сложились обстоятельства. Я мысленно застонала: невыносимые светские знакомства, от которых мы бежали в Лондоне, настигли даже здесь, в Шотландии!

После обеда Годфри и Джон удалились для обсуждения важнейших вопросов британской внешней политики. Я оказалась предоставлена самой себе и решила снова прогуляться