Девичник в космосе - Виктория Серебрянская

— Я понял, — глухим эхом моих мыслей отозвался Пейтон. — И все же считаю гораздо более гуманным решением пустить отравляющий газ по системе вентиляции…

— Некогда с этим возиться! — перебил Пейтона собеседник. — Если ты уже договорился со своей совестью, то давай уже выходить! Времени все меньше и меньше. И как ты понимаешь, ждать нас с тобой никто не будет.

Секунда тишины лично мне показалась бесконечной и тяжелой, как надгробие. А потом до нас с Фадором донесся чей-то тяжелый вздох и Пейтон пробурчал:

— Слишком молод ты еще, Стейн, молоко на губах не обсохло. Отсюда и твоя бескомпромиссность. Однажды она будет стоить тебе жизни. Нельзя так с живыми. Все в этой Вселенной подчиняется принципу бумеранга. Однажды кто-то и твою судьбу решит вот так, походя. Пошли!..

Тетрадка с глухим звуком упала мне на колени, а я ошеломленно уставилась в пространство. Стейн?! Да быть того не может! Сколько веков прошло со времен смерти хозяина этого дневника? Думаю, не одна сотня. А мой бывший ненамного старше меня. Хотя… Что ему мешает быть сыном или даже внуком Стейна, упомянутого в дневнике? Ничего. И тогда вполне объясним его интерес к генетике и незаконным исследованиям. Видимо, с детства про это знал. Как и то, что с помощью подобных изысканий, если они окажутся удачными, можно обогатиться до конца своих дней.

— Оля?.. — неожиданно раздалось откуда-то сбоку вопросительное. — Что случилось? Ты уже минут пять смотришь перед собой с таким видом, словно увидела собственный призрак.

— Не собственный, — сорвалось у меня с губ раньше, чем я смогла подумать, а стоит ли вообще поднимать эту тему. — А бывшего.

— Вот как? — Донельзя удивленный Шрам вынырнул из полумрака соседней комнаты и подошел ко мне поближе. — Поделишься?

Я отрешенно покачала головой:

— Нечем пока делиться. Сама еще ничего не понимаю. Просто наткнулась в дневнике на упоминание Стейна и теперь думаю: я собиралась замуж за сына или внука того, кто упомянут в дневнике?

Шрам положил теплую ладонь мне на плечо, ласково погладил, задумчиво хмыкнул:

— Почему ты так думаешь?

— В дневнике упомянут Стейн, а это имя очень и очень редкое. Я помню, мой бывший как-то хвастался, что если где-то будет упомянут другой Стейн, то с вероятностью в девяносто процентов, это будет он. Но ведь не мог мой бывший прожить столько лет, чтобы юнцом служить в охране подпольной биолаборатории?

— Если он модификант с подходящей модификацией, то мог. Еще и как.

Меня словно током ударило от этих слов. Расширившимися от шока глазами я посмотрела в лицо буканьеру:

— Нет, это абсолютно невозможно!

Мой выпад Шрама никак не задел. Он только коротко хмыкнул:

— Почему ты так думаешь? Судя по твоим рассказам, ты вообще ничего не знала про этого Стейна. Он вполне мог оказаться и модификантом…

— Да как ты не понимаешь! — нервно вскочила я на ноги, тем не менее бережно откладывая в сторону тетрадь с недочитанным дневником. — Стейн служил в закрытой правительственной лаборатории, где каждый чих контролировался военным ведомством! Каждый из нас дважды в год проходил медицинскую комиссию, раз в месяц у нас брали кровь на наличие мутагена в крови! Я уже молчу про сканеры, выявляющие модификантов, во всех подходящих для размещения поверхностях! Стейн модификантом просто не мог быть! Его бы не только не допустили к работе, он бы вообще даже уборщиком не мог бы работать в лаборатории!

Вот теперь задумались мы оба. Не знаю, какие мысли крутились в черепушке у Шрама, а я вдруг неожиданно поняла, что судьба сейчас в очередной раз все переиграла по-новому. И хочу я или нет, но новой встречи с бывшим мне не избежать. Так или иначе.

Несмотря на то что кончики пальцев практически зудели закончить начатое, дневник я не стала дочитывать, отложила. Слишком уж была взбудоражена упоминанием в дневнике имени бывшего и бродившими в голове догадками, одна другой фантастичнее. Шрам, посмотрев, как я дергаюсь, не зная, чем себя занять, а работа просто валилась у меня из рук, хмыкнул, взял меня за руку и потащил за собой.

Я уже настолько привыкла к буканьеру, привыкла ему доверять, что безропотно позволила вытащить меня в хвост корабля, где располагались ниши для хранения скафандров и находился выход из корабля. Увидев, куда Шрам меня привел, я вытаращила от удивления глаза:

— Что мы здесь делаем?

Сиреневые глаза модификанта загадочно блеснули в неярком освещении технического прохода:

— Собираемся идти на свидание.

Я чуть не села там, где стояла:

— Прости, куда?! Мне послышалось…

— Ничего тебе не послышалось, — Шрам одним шагом покрыл разделявшее нас расстояние, положил руки мне на плечи и, слегка надавливая, провел ими вниз до локтя, а потом снова вверх, вернув ладони мне на плечи:

— Здесь нет кафе и ресторанов, куда я мог бы пригласить тебя на свидание. Да и погулять, строго говоря, негде. И все же я приглашаю тебя на экскурсию по астероиду. Согласна?

— А… Ага… — Стыдно, но это оказался максимум, на который я была сейчас способна. Другие звуки просто не желали покидать мое горло. Настолько Шраму удалось меня ошарашить.

Что такое романтика в суровых условиях космоса? Это помощь дорогому существу с надеванием скафандра и попутно, словно случайно, ласковые прикосновения и поглаживания по всем доступным участкам тела. Это взгляд такой горячий, что температуры хватит не только чтобы стало жарко в скафандре, но и обогреть тот злосчастный обломок скалы, что служить сейчас нам пристанищем. Это предупредительное поддерживание под локоток, когда я неуклюже перебираюсь через неустойчивое нагромождение камней. Это дыхание и биение сердец в такт.

Наверное, дежурный в рубке умирал от хохота, наблюдая за нами. Но мне на это было плевать. Я смущалась как девчонка-подросток на первом свидании. И откровенно наслаждалась происходящим. Мы не могли обниматься и целоваться на поверхности астероида. Но от каждого взгляда Шрама внутри меня разливался жидкий огонь. И казалось, что не скафандр, а тело буканьера обнимает и защищает меня со всех сторон. Мне было так хорошо, так уютно и так безопасно рядом с ним, что я забывала о том, что мы находимся практически в открытом космосе, в огромных и неуклюжих пустолазных скафандрах, а наши головы из-за шлемов похожи на спутник Земли — Луну.

При всей сдержанности Шрама он кидал на меня такие взгляды, особенно когда думал, что я их не вижу, что я очень скоро начала опасаться, как бы датчики, следящие за