Кошмар мага - Мстислав Константинович Коган

Альберт бросает арбалет. Хватает с пола что-то длинное и тяжелое. Тянет наверх. Сюзанна тут же подхватывает это и вместе с ним подносит к двери. Раздаётся глухой лязг. И между нами и храмовниками появляется толстая перегородка из старого, но уже подгнившего дерева, держащегося на ржавых петлях.

— Проверьте другие входы, — приказ с трудом прорывается сквозь невнятное, липкое бульканье, застрявшее в глотке. Сюзанна несколько долгих мгновений смотрит на меня, затем бросается к другой двери, отгораживавшей парадный зал от жилых помещений. Альберт подбегает к окну. Хватает арбалет и начинает его взводить. Но тут же отшатывается назад, роняя оружие, когда сквозь проём внутрь просовывается рука с длинным кордом.

— Готовь топоры! — доносится крик снаружи и в следующий миг дверь содрогается от тяжелого удара.

В глубине комнаты кто-то глухо стонет от боли. Лучи света, пробивающиеся сквозь узенькие окошки выхватывают из тьмы очертания массивного длинного стола, на котором кто-то лежит, держась руками за живот. Девушке всё хуже. Она потратила все силы, чтобы дойти сюда и теперь их едва хватает, чтобы оставаться в сознании. Сознании, которое медленно но верно затапливают боль и слабость.

— Помоги мне! — крик Сюзанны на мгновение перекрывает гулкие удары и скрипы сотрясающейся под ними двери.

Колдунья тащит что-то тяжелое и массивное. Оно скребёт. Царапает пол. Сопротивляется, но всё же волочётся следом. Альберт, замешкавшийся после того, как корд чуть было не ткнул его в лицо, подбегает к ней. Упирается сзади. Дело начинает идти быстрее. Но и дверь всё сильнее содрогается под натиском тяжелых ударов. Петли натужно скрипят. С них сыпется ржавый песок.

Удар. Ещё один удар. Раздаётся глухой треск. Из створки торчит острый клюв клевца, пробивший её насквозь. С той стороны доносится торжествующий рёв. Маги дотаскивают шкаф до двери. Роняют его прямо на створку. И начинают судородно озираться по сторонам, в поисках того, чем ещё можно забаррикадироваться.

Бесполезно. В комнате, конечно темно и пыльно, а тусклый свет едва проникает внутрь сквозь маленькие окошечки. Но даже его хватает, чтобы понять — тут больше ничего нет. Кроме кучи досок и мусора в дальнем углу. Должно быть всё ценное растащили охотники. Или вывезли сами жители, когда бежали из города.

Поняв это, маги останавливаются. Выжидающе смотрят на меня. В их глазах отчётливо читается первобытный ужас. Осознание неизбежности собственной смерти. Наверное, жутко такое понимать, будучи трёхсотлетним, нестареющим существом.

Я бросаю короткий взгляд на стол. Айлин уже не стонет. Лишь мелко дышит. Судорожно хватает ртом спёртый, пыльный воздух. Руки судорожно стискивают древко болта. Будь она здорова, мы могли бы сейчас уйти вглубь помещения. Поискать чёрный ход и раствориться в городских развалинах, оставив храмовников с носом. Но девушка уже никуда не пойдет. А значит, не пойду и я. Тем более, из меня бегун сейчас тоже не ахти.

На губы наползает мрачная ухмылка. Здоровая рука тянет из ножен меч. Упирает его остриём в пол и рывком поднимает меня на ноги. Мир качается. Пытается завалиться набок. Но поднимающаяся откуда-то из глубины холодная ярость заставляет меня стоять.

Доски трещат. Внутрь снова прорывается клюв клевца. Прорывается и тут же, натужно скрипя выходит обратно. Сквозь образовавшуюся дырку льётся лучик холодного дневного света. В нём неспешно танцуют поднятые с пола пылинки.

Я, хромая и опираясь на меч, как на трость, подхожу к столу. Разворачиваюсь спиной к лежащей на нём девушке. Лицом к баррикаде перед дверью. Легонько опираюсь на край спиной и поднимаю руку с клинком. Вторая безжизненной плетью висит вдоль тела. Тяжелый рукав стёганки пропитался кровью. Чёрные капли падают на пол в такт ударам, сотрясающим дверь. Кап. Кап. Кап. Бум. Хрясь. Треск.

Маги, как завороженные смотрят на меня. Они не знают, что делать. Думают, что сейчас, вот сейчас я придумаю ещё что-нибудь. Вытащу из глубин черепушки очередной хитрый план, который позволит отогнать врага или хотя-бы проредить его ряды. Но глубинах моей черепушки лишь пустота. Пульсирующая болью. Пульсирующая в так с кровяными молоточками, норовящими проломить виски изнутри. В такт с каплями разбивающимися об пол. В такт с тяжелыми ударами, под натиском колотых дверь уже начинает медленно подаваться.

Взглядом указываю им на вторую дверь. Мол, бегите. Доведите дело до конца. Или свалите в Империю. Начните новую жизнь, о которой вы мечтали не далее, как сегодня утром, пока сидели на камне перед входом в этот проклятый город. Мне в сущности уже всё равно. Можно было бы сказать это словами. Но сил на слова у меня уже не оставалось. Да и не нужны они тут. И так всё ясно.

Маг и колдунья переглядываются. Сюзанна молча качает головой. Альберт кивает ей. И оба с глухим, но отчётливо слышимым лязгом вытаскивают из ножен клинки. Встают рядом со мной. Один по правую руку. Другая — по ставшую бесполезной левую. Глупо. Чертовски глупо. В схватке с профессиональными бойцами от них не будет никакого толку. Как, впрочем и от меня. К чему этот порыв? Захотелось поиграть в героев? Или они и правда видели в нас с Айлин друзей. Друзей, которых не захотели бросить даже перед лицом неминуемой гибели?

Вопрос так и остался без ответа. Просто потому, что так и не прозвучал. У меня не осталось сил на то, чтобы произнести его вслух. Да и ответ уже был неважен. Дверь содрогнулась от нового удара. Натужно затрещали доски. Между ними появилась щель, сквозь которую внутрь пролезло остриё топора. Рванулось назад, оставив на полу ещё одну струйку мертвенно-бледного света. И в следующее мгновение всё стихло.

Секунду. Другую. Третью. Нас окутал вязкий, тяжелый полог удушливой тишины. Мы замерли, судророжно вслушиваясь в то, что происходило за дверью. Вслушивались, но ничего не могли разобрать несколько нестерпимо долгих мгновений. Затем тишину прорезал отчаянный крик.

— Безгла…

— Приготовиться! Встать в строй! Щиты поднять! — крик тут же оборвался, под тяжестью грубых команд.

Послышался топот ног. Лязг металла. Грохот смыкающихся щитов. И глухое рычание, доносившееся откуда-то сверху. Проникавшее в комнату сквозь доски и балки свода. Сквозь старую черепицу крыши. Что-то проскребло по ней когтями. Оттолкнулось, заставив старое дерево натужно заскрипеть. Тяжело спрыгнуло на мостовую снаружи. С другой стороны площади донёсся ещё один рёв. А за ним ещё один. И ещё. По камням заклацали когти.

Проводник не просто так всё-таки говорил, что надо вести себя тихо в тихом мире. Последние минут пять