Кошмар мага - Мстислав Константинович Коган

Я доковылял до окошка. Выглянул наружу. И от того, что я там увидел, мрачная улыбка, превратилась в хищный оскал. Охотник превратился в жертву. Иногда ты думаешь, что на коне. Что враг загнан в угол и отступать ему некуда. А потом обстоятельства, которые ты не учёл макают тебя рожей в твоё же собственное дерьмо. Как я там говорил? Такова жизнь? Так вот, и такова жизнь тоже.

Уцелевшие храмовники сгрудились недалеко от крыльца. Встали спина к спине и выставили перед собой башенные щиты, образуя ими некое подобие заслона. Заслона, вокруг которого, словно голодные акулы, кружили хищные твари. Те самые, одну из которых мы не далее как вчера с большим трудом одолели вчетвером.

Их маслянисто-чёрные тела едва заметно поблёскивали в свете холодного солнца. Широкие, треугольные зубы то и дело хищно клацали. Из глоток вырывалось глухое, торжествующее рычание. С уголков ртов свисали тонкие нитки слюны. Они кружили, зная что добыча уже никуда не денется. Попросту не сможет убежать, волоча на себе все эти тяжелые железяки. Кружили. И круги эти с каждым разом становились всё меньше.

Первым не выдержал командир храмовников. То ли запаниковал, то ли наоборот, решил не отдавать инициативу тварям и как-то подбодрить своих заметно струхнувших бойцов. Он поднял вверх топор и заорал.

— Не бойтесь, парни! Бог с нами. Убьём этих отродий мрака. За единого! За его пророка! За спасителя, что явится…

Это был сигнал. Вот только отнюдь не для храмовников. Твари услышав крик, рванулись вперёд. Одна из них повисла на щите, утягивая его вниз. Вторая прыгнула в образовавшуюся прореху, заставив бойца отшатнуться назад и сломать строй. Получила кистенём под дых, но даже не обратила на это внимания. Ударила солдата в грудь и свалила его на землю. Третья поднырнула под щит другого. Получила клевцом в спину, но это её никак не остановило. Глухо рыча монстр вцепился когтями в икру бойца и рванул его на себя. Командир развернулся. Попытался ударить тварь топором. Но на него тут же накинулись сзади. Вцепились в зубами в плечо. Рванули назад. Он попытался удержать равновесие, но в следующий миг коготь с лапы другой твари попал в прорезь шлема. Храмовник всё-таки подался назад. Подался и рухнул на спину, пытаясь свободной рукой достать кинжал из ножен. Вторую уже терзал зубами навалившийся сверху монстр. Терзал, разрывая ремешки латной перчатки. Пытаясь содрать броню и добраться до вожделенного мяса под ней. Тем же занимались и остальные.

Последний оставшийся на ногах солдат запаниковал. Бросил щит, клевец, развернулся и рванул к выходу с площади. Парочка тварей дёрнулась вслед за ним, но почти тут же встала, потеряв к нему всякий интерес. Спустя секунду солдат влетел в небольшой, неприметный вихрь, притаившийся на самом краю площади. Как мы его не заметили во всей этой кутерьме, ума не приложу. Наверное, просто повезло. Если нашу ситуацию, вообще можно было назвать везением.

Боец судорожно дёрнулся. Ещё раз. И ещё раз. Но ловушка держала крепко. Вцепилась в него мёртвой хваткой и начала очень медленно крутить, разворачивая две половины туловища в разные стороны. Торс по часовой стрелки. Ноги — против. Перепуганный солдат ещё несколько секунд не мог понять, что с ним происходит. Дёргался и махал руками, словно муха, прилипшая к мухоловке. А затем воздух над площадью разорвал полный боли и отчаяния крик.

Ему вторили вопли разрываемых на куски людей. Глухое рычание тварей, то и дело переходящее в громкое чавканье. Лязг и скрежет отбрасываемых в сторону частей доспехов. Я прислонил меч к стене и здоровой рукой захлопнул ставню. Нащупал сырую, скользящую в пальцах железную щеколду, с силой рванул её до упора и заклинил, намертво заблокировав окно. Маги, тут же, как по команде, повторили за мной, перекрыв уродам доступ внутрь. Затем подбежали к импровизированной баррикаде. Навалились. Придвинули вплотную к двери. В помещении воцарился густой, удушливый мрак. Мрак, в котором продолжали плясать россыпи цветных точек. Или они плясали у меня перед глазами?

Звуки снаружи становились тише. Криков уже не было слышно. Лишь чавканье, перемежаемое глухим, настороженным взрыкиванием. Внутрь твари пока не ломились. То ли не слышали нас, то ли просто потеряли интерес, почуяв куда более доступную, истекающую кровью свежатинку.

Глаза медленно, но верно адаптировались к темноте, выхватывая из неё всё больше деталей. Стол, чёрным, неподвижным силуэтом на нём. Куча мусора в углу. Баррикада, которую подпирали спинами маги. Впрочем, уже она их подпирала, а они сидят рядом с ней и тяжело дышали.

— Ещё… не всё… — тихо бросила Сюзанна поднимаясь с пола и неловко ковыляя к столу, на котором лежала Айлин.

Судя по хриплым стонам девушка ещё дышала. По крайней мере мне очень хотелось в это верить. Верить в то, что я слышу именно её хрип, а не свой собственный. В иное мозг просто отказывался верить. И если так…

Я схватил меч. Опёрся на него и неловко поковылял к столу, кривясь от боли при каждом шаге. Если девушка всё ещё жива, то Сюзанна была права. Хоть бой снаружи и кончился, но для нас всё только начиналось. Начиналось сражение за жизнь Айлин.

Глава 22

«Мы все еще живы»

— Выше и ровнее! — скомандовала Сюзанна, голосом не терпящим пререканий. Я скривившись от боли, поднял факел, сделанный из ножки старого стула и куска старой тряпки чуть выше, стараясь держать его так, чтоб свет равномерно падал на стол.

— Долго там возится будешь? — она обратилась к Альберту, сидевшему на корточках возле разожжённого камина. В руках маг держал щипцы с длинными ручками, на конце которых был зажат небольшой скальпель. Он прокаливал его над огнём.

— Терпение. У нас время не поджимает. А я не хочу занести инфекцию, — отрезал он, поворачивая лезвие то одной стороной, то другой. Игла, прошедшая такую же процедуру уже остывала на небольшом куске кожи, рядом с катушкой шелковой нити, парой пинцетов тонкой работы, зажимами и прочими врачебными прибамбасами. Этот набор Вернон купил в столице. Нам он тогда обошёлся в кругленькую сумму, но теперь я не жалел ни об одном потраченном на него медяке.

— Сколько у нас «Кровоцвета»? — спросила Сюзанна, повернувшись ко мне. Я мысленно прикинул в уме. Было восемь бутылок. Две мы потратили в хижине, зализывая раны и леча сотрясения. Если ничего больше не разбили