Тень пустоты - Эдуард Катлас

Либо он потеряет топорик, либо дернется вперед, вслед за ним.

Он удержался, и топорик не потерял. А вот веревка пращи порвалась, не выдержав такого резкого рывка. Может, просто пришло ее время. Веревки из водорослей тяжело сделать настолько прочными, чтобы играть с ними в перетягивание каната.

Варвар тут же ударил вторым топором. Я не стал ждать, отступил даже раньше, чем он ударил, и, когда он начал забирать, оттягивать второй топорик назад, швырнул ему в лицо порванные остатки веревки, которые так и держал в руке.

Он отмахнулся первым топориком, чтобы веревка не попала ему в глаза, но так задача и не стояла. Я двигался сразу за брошенной веревкой, моментально сократив дистанцию. Варвар выставил вперед вторую руку, пытаясь остановить наше сближение, просто руку с топором вперед, даже не стараясь ударить. А я не старался ударить его по телу. Мне как раз руки и было достаточно.

Я дотянулся самым кончиком ножа до его запястья, чуть нажал, проткнув его руку, и потянул на себя, раздирая его руку. Впервые варвар поддался, его повело вперед от боли, и мне оставалось только тут же этим воспользоваться, поменяв направление движение ножа в другую сторону, раздирая его руку, вены на ней до самого локтя.

После этого я отпрыгнул назад, удачно выдернув нож и выжидая. Его напарник еще оседал на землю, падал, прислонившись к камню и медленно сползая по нему вниз. Это тоже хорошо, пока я ждал, то успел вернуть себе второй нож.

Кровь хлестала из развороченной руки, но меня интересовало другое. Понятно было, что этой рукой он не сделает уже ничего. Вопрос был в том, сможет ли он что-то исполнить второй, или ослабеет достаточно быстро, чтобы не успеть больше ничего.

Сзади послышался шорох приближающихся шагов.

Я крутанулся. Свежий враг точно окажется опасней этого.

* * *

— Тяжелые ребята, — сказал Идрис, подходя. — Ни одного не удалось взять. У тебя похоже, чуть получше.

Он остановился рядом со мной, и теперь мы вместе смотрели на раненого варвара. Тот выпустил, просто выронил топорик из покалеченной руки, но второй еще держал, прижимая сжатый кулак и топорище к ране на руке, словно пытаясь остановить быстро вытекающую кровь.

— Ну что? — спросил Идрис, — тебе помочь, перевязать, или это… «мы делаем свою работу в тени…» и подохнешь?

— Мы делаем свою работу в тени звезд, — голос варвара начинал крепнуть по мере того, как он проговаривал их догму. — Делаем работу в свете галактик, на перекрестках миров. В тени руин пропавших народов. В пламени сгоревших звезд. В свете мертвых галактик мы идем, чтобы возвеличить тень…

Варвар отнял руку от раны, приставил лезвие топорика к своей шее, и резанул по горлу. Хорошее лезвие, наточенное, но силы у него было недостаточно, чтобы из такого неудобного хвата провести им по шее достаточно глубоко.

Поэтому он умирал еще долго, почти минуту.

Мы не мешали.

— Фанатики. Где же их так сражаться то научили, не пойму. Это ведь значит, что тут кто-то их готовит не первое поколение, но это также значит, что кто-то тут с ними воюет. Эти опытные, такой опыт невозможно наработать, просто вырезая простых рыбаков вдоль побережья. Там, где-то сильно дальше, чем я заходил, есть не только эти фанатики, но и те, кто им сопротивляется.

— «Если ты живешь на берегу, значит — ты и есть сопротивление», — перефразировал я.

— Ты уже готовишь лозунги для собственной армии? — спросил Идрис. — Смотри, опасное занятие. Затягивает, потом приходится следить за всеми, присматривать.

— Да нет, обойдемся без этого. Просто вспомнилось, — ответил я.

* * *

Трупы отправились в море. Оружие — в тайник. Я добавил к своему арсеналу два топорика от своей последней жертвы и несколько небольших ножей. Праща испорчена окончательно, времени, чтобы делать новую не оставалось. Одну такую веревку из крайне непрочных водорослей сделать — нужен не один день, и то, если есть опыт. Сначала плести мелкие тонкие веревочки, все время добавляя стебли, и не абы какие, а строго из определенных видов морской травы. Потом перевивать их в более толстую заготовку, потом еще и еще, минимум четыре раза, а чаще нужно было сделать шесть подходов, прежде чем такая веревка смогла бы хоть что-то держать.

Тяжелее плести было только леску для снастей.

Мы стояли на берегу, и смотрели на волны и бурлящие в них завихрения — рыбы воевали за внезапно упавшую на них с неба добычу. Думаю, опьяненные таким богатством, многие маленькие хищники там, на глубине, сейчас становились жертвами более крупных. Там, спрятанный за рябью и волнами, шел свой пир, где пирующие неожиданно могли сами оказаться блюдом на столе.

Одно лишь хорошо — там точно не было фанатиков. Только борьба за еду.

Я поднял взгляд дальше — к горизонту. Мы ведь понятия не имели, что происходит там, в глубине. Вся цивилизация жалась здесь к берегу, абсолютно вся. Какие чудовища плавали там, вдали, не приближаясь к суше просто потому, что для них здесь могло оказаться слишком мелко.

Иногда этих громадин, уже мертвых, выбрасывало на берег. Их туши могли гнить месяцами, подходить к ним не решались, но зато потом, когда гниение заканчивалось и на берегу оставались лишь кости, вот тогда приходили люди и разбирали скелеты этих громадин, полностью. В отсутствие деревьев это был очень ценный материал, тем более таких размеров.

— Вопрос один, — произнес Идрис, глядя на буруны, — нападем с ходу, сегодня ночью, или завтра утром. У них ушел второй отряд, они будут настороже.

— Как думаешь, сколько времени они дали этому патрулю на проверку? Время до вечера или все же с ночевкой? Когда они ждут их назад? Сегодня или завтра.

— Думаю, ждут сегодня. Думаю, раз они так быстро послали новый патруль на поиски, они не расслабляются, и ожидали, что либо второй патруль быстро найдет первый, или поймет, что с ним стало, либо не найдет, но все равно вернется.

— Тогда надо идти прямо сейчас и нападать даже раньше. Не стоит дожидаться, пока они окончательно насторожатся. Мы не знаем, чем это может закончится. Они могут собраться и отступить. Или пойти на поиски всеми силами. Могут уничтожить всех рабов, просто так, на