журнал "ПРОЗА СИБИРИ" №0 1994 г. - Татьяна Янушевич

Благодаря высокой дисциплине и слаженности на площади хоть и тесно, но никакой толкучки. Все подразделения прибывают в строго назначенное время, в строго назначенное время посещают учреждения и, не задерживаясь ни на минуту, убывают в свою часть, в свой приют.

Понятно, что этим же расписанием предусматривается возможность немножко побродить по площади строем в ожидании очереди на культурное обслуживание.

Маршируем, значит, по площади в ожидании своей очереди на культуру.

— P-раз, два, три-и! P-раз, два, три-и! Л-левой, л-левой, л-левой! Ножку тянуть, ножку-у! P-раз, р-раз, р-раз!

А потом:

— Левое плечо вперед, шаго-о-ом ма-а-арш! Пр-р-рямо!

И мы попадаем в уютный манеж для тараканьих бегов, где тепло, где можно ненадолго снять противогазную маску, чтобы протереть стекла, просушить резину внутри, мокрую от дыхания и пота. Отогреть ноги.

Что-то долго нынче не переходим на зимнюю форму, крапивных пимов на склады опять не завезли, что ли...

— Чух-чух-чух-чух, — чухают вакуумные насосы в переходном шлюзе.

И вот он — воздух культурного учреждения! Уф-ф, как хорошо!

Воздух похож на наш приютский, тоже отдает хлоркой, применяемой на случай возможных бактериологических диверсий, цель которых зловеща и цинична — лишить народ культурного достояния.

Зато дохлятиной в манеже почти не пахнет. Вместо нее ощущается дух жареной тараканины, что, согласитесь, гораздо приятнее.

— Таракан, — объясняет нам приветливый служитель манежа, — последнее уцелевшее на Земле насекомое. Раньше еще скорпионы были, но они недавно вымерли.

Таракан с незапамятных времен живет бок о бок с человеком, но до сих пор продолжает оставаться во многом загадочным существом. Он легко приручается, но иногда, без всяких видимых причин, очень больно кусает хозяина.

Таракан питается отходами с человеческого стола, а когда внезапно оказывается на свету, сильно пугается и стремится как можно скорее скрыться в какую-нибудь щель. Эта особенность насекомого и используется в нашем аттракционе.

И последнее — тараканина богата белками, имеет нежный, пикантный вкус. Но, увы, производство тараканины в значительных масштабах — дело будущего, технологические комплексы пока только разрабатываются соответствующими министерствами и ведомствами. А пока — ценный продукт в очень ограниченных количествах вырабатывается лишь у нас. И поступает он, сами понимаете, самым остронуждающимся.

Итак, товарищи, прошу делать ваши ставки!

Свою речь служитель повторяет слово в слово каждый день по много раз. Из года в год. Не мудрено, что ее давно выучили наизусть все игроки.

После речи мы становимся в очередь, делаем ставки. Не большие, но и не маленькие, а в самый раз. Потому что излишняя азартность, как и излишняя рациональность, не приветствуются.

У меня пенсия — наивысшая. Сто двадцать в месяц. Я горжусь, что у меня такая пенсия, ведь когда мне ее определяли, мало кто получал столько. Правда, теперь все имеют наивышку, и моя гордость несколько устарела, ее не каждый поймет, и я держу ее при себе.

А в общем, нет никакой разницы, сколько ты получаешь. Во-первых, ты на полном государственном. А во-вторых, так и так давным-давно ничего не продается и не покупается в нашей стране, а все распределяется.

Так что наши пенсии мы, как правило, целиком тратим на тараканьи бега, средства от которых идут, как и все другие средства, в фонд обороны. Мы, как правило, проигрываемся до нитки, зато сколько положительных эмоций получаем, какими страстями живем во время игры.

Но если кому-то выпадает крупный куш, то он потом все равно тратит дурные деньги на облигации внутреннего займа. Считается, что когда-нибудь государство начнет по всем этим займам рассчитываться. Когда-нибудь после окончательной победы.

Ну, а перед переработкой человек со свойственным ему великодушием завещает свои облигации государству, то есть прощает Родине долг, а облигации после продают какому-нибудь очередному богатею, нажившему состояние на тараканьих бегах.

Так происходит круговорот ценных бумаг, и государству нет нужды тратиться всякий раз на печатание новых. Достаточно приучить держателей облигаций бережно к ним относиться, хранить в надлежащем надежном месте.

Мы, например, все свои облигации храним в сейфе у товарища Варвары. А когда кому-нибудь вдруг взбредет в голову полюбоваться на свои капиталы, мать Варвара отпирает сейф и показывает. И снова замыкает на ключ.

Мы режемся в азартную игру самозабвенно, хотя это и не приветствуется, мы бы, наверное, вместе с наличностью оставляли в заведении и противогазы, но противогазы и прочее имущество заведение не берет.

Мы кричим, спорим, ругаемся, иногда немножко деремся. Игра как игра. А воспитатель, который нас привел, сколько раз подмечал, сидит в уголке и смотрит на нас с завистью. Им, воспитателям, разрешается играть только со своей ровней и только в специально отведенное время. А когда насыщаемся культурой мы, им даже к столу, где тараканы бегают, нельзя подойти, нельзя выказать интерес к недостойному будто бы для гражданина первой категории занятию.

А еще я уже много раз подмечал, что наши тараканчики с каждым разом бегают все хуже. Все угрюмее становятся, печальнее. Словно вымирать собрались.

Болтают, будто тараканы появились на Земле раньше человека. Будто, когда человечество погибнет, тараканы станут властелинами планеты и даже обретут разум. Этим байкам я верить не могу. Разве может какая-нибудь тварь пережить человека? Но если и может, на хрена ей разум? Разве не лучше без него?

Я обычно ставлю на рыженького. Он раньше часто побеждал в забегах. Потом стал — реже. Теперь совсем испортился. В дальнейшем буду ставить на черненького с подпалинами.

Мы входим в раж, но именно в этот момент наступает черед получить свою пайку культуры другому подразделению. И оно громко топчется возле шлюза, выполняя ходьбу на месте с высоким подниманием бедра, топают, давая нам понять, чтобы мы поскорее выметались. Всегда вот так действуют на нервы.

И мы снова на холоде. И уже другие азартные люди склоняются над залитым светом тараканьим стадионом. А тараканы — те же. И у каждого игрока свой любимый спортсмен. Так что у каждого поклонников не счесть. Зачем вымирать?

Потом мы оказываемся на втором объекте культуры — выставке достижений. Экспонаты огромны, и этим здорово впечатляют. Самая огромная в мире домна для выплавки самого серого в мире чугуна. Самый большой в мире танк. Самая длинная в мире поточная линия по переработке бесполезного в полезное и наоборот: автоклавы, транспортеры, сушильные камеры, экстракторы, деструкторы, гидролизеры, ректификационные колонны, вакуум-фильтры. И все в натуральную величину, все действует. С одной стороны загружают еще живого оппортуниста — с другой вылазит что-нибудь незаменимое в народном хозяйстве.

Все на выставке самое