Наин - Чхон Соллан

– Но разве никто не посчитает странным, что мы не сообщили об увиденном сразу? Прошло уже два года, – возразила Мирэ.

– Свидетели убийства с большим трудом решаются пойти в полицию и дать показания. Ведь им страшно – что, если убийцу отпустят за недостатком доказательств? – сказал Сынтэк.

– Вполне разумная идея, – одобрил Хёнчжэ. Наин тоже считала, что план неплохой, но Мирэ над чем-то крепко задумалась и ничего не говорила.

– Скажите, что вам было страшно и вы боялись, что на вас начнут давить, поэтому молчали. Но теперь поняли, что так нельзя, что Квон Тохён и его друзья совершили ошибку. Это не было предумышленное убийство, так что, если вы выступите в качестве свидетелей, они растеряются и выдадут себя.

– Растеряться можем и мы, – ответила Мирэ, наконец прервав свои долгие размышления. Она посмотрела на Наин и Хёнчжэ. В ее глазах читалась серьезность. Наин подумала, что недаром Мирэ – дочь детектива.

– Если они начнут отпираться, дело усложнится. Если Квон Тохён и его друзья убили Пак Вону, а потом притворялись, что ничего не случилось, это значит, что они не простые ребята. Их родители тоже замешаны, – продолжала Мирэ. – А у нас не будет твердых доказательств, даже если мы найдем тело Пак Вону. Тело лежит в земле уже два года, и, даже если найдутся какие-то следы, они не будут иметь большого веса в обвинении. Мы не сможем точно объяснить связь между уликами и убийством. И если мы втроем скажем, что видели убийство два года назад, что изменится? Если Квон Тохён будет отрицать свою вину, все очень усложнится. Ведь мы заявляем, что это не просто исчезновение, а убийство. Это совсем другое дело.

– Верно. Тогда и отец Пак Вону узнает, что его сын мертв, – добавил Хёнчжэ. – Если мы решимся на такую ложь, нужно будет соответствующим образом подготовиться. Если действительно произошло убийство, то неважно, умышленное оно или случайное, виновные должны понести наказание. Даже если это не вернет Пак Вону его жизнь, справедливость должна восторжествовать. Это основополагающий закон нашего мира.

– В полиции на нас начнут давить. Ведь внезапно всплывут новые подробности по делу, похороненному в архивах на два года. Если найдут тело, его нельзя будет снова спрятать, и преступники попытаются свалить вину на кого-то другого. Как я уже говорила, мы тоже не выдержим этого давления. Нас заставят вспоминать каждую минуту того вечера, а наша память неидеальна и может дать сбой. Если нас поймают на лжи, все обернется против нас. В результате мы сами можем оказаться в ловушке, которую ставили на других, – продолжила Мирэ.

Хотя Наин и Хёнчжэ было трудно не согласиться с Мирэ из-за страха, который они уже испытали, Мирэ добавила еще одну мысль:

– И если выяснится, что мы дали ложные показания, нас тоже накажут.

– Значит, мы ничего не можем сделать? – пробормотал Хёнчжэ. – Даже зная все это…

– Есть один очень рискованный, но надежный способ добиться справедливости, – сказала Наин.

– Какой? – спросила Мирэ.

– Сделать так, чтобы Квон Тохён признался, – ответила Наин.

Никто не мог и слова сказать. Это казалось почти невозможным.

Все четверо встали. Заключение, к которому они пришли после разговора, весьма удручало. Даже если они найдут тело Пак Вону, нет гарантии, что получится доказать вину Квон Тохёна. Наин чувствовала тяжесть в груди, как если бы ей было тяжело дышать из-за того, что съеденная булочка встала поперек горла. Она помнила все, что слышала, и все растения на горе Сонёнсан тоже помнили. Они сохранили эти воспоминания и передали их Наин. Все те моменты, которые она ярко запомнила, кричали в ее памяти о справедливости. Даже растения не забыли…

Сынтэк пообещал вернуться после школы и отправился на первый этаж. Хёнчжэ, все так же держа в руках словарь английских слов, сказал, что у него теперь много времени, так как он больше не ходит в учебный центр, и ушел в свой класс.

По дороге на их с Мирэ этаж Наин заметила между собой и подругой неловкость, которую раньше не ощущала. Но она не могла понять, откуда она взялась, и решила, что это просто последствия вчерашних событий.

– Я хочу посмотреть на твои пальцы, – вдруг сказала Мирэ, останавливаясь.

– Пальцы?

– Кончики пальцев.

А, вот что она имела в виду.

У них было около пяти минут до звонка. Девушки встали у питьевого фонтанчика в коридоре, и Мирэ осторожно потрогала кончики пальцев Наин. Она ощупывала ее пальцы, на которых не было ни отверстий, ни шрамов, и Наин не могла догадаться, о чем подруга думает.

– Не верится. Ничего особенного, – сказала Мирэ.

– У меня дома есть росток. Хочешь посмотреть? – предложила Наин.

– Он выглядит как-то иначе, не как обычные растения?

– Ну… по-моему, он выглядит точно так же.

Мирэ слегка улыбнулась, продолжая держать руку Наин в своей.

– Как это случилось? Он вырос внезапно? – спросила Мирэ.

– Да, я просто проснулась утром и увидела его.

– Ух ты. Должно быть, ты подумала, что это сон.

– Да, я очень испугалась и выругалась.

– Как ты себя почувствовала? – поинтересовалась Мирэ.

– Что? – переспросила Наин.

Мирэ кивнула, давая знать, что она не ослышалась. Чувства… Тогда Наин почувствовала удивление, растерянность, беспомощность. Такими были первые ощущения, но Наин казалось, что это не совсем правильный ответ на вопрос Мирэ. Она посмотрела на руку подруги, которая ласково поглаживала ее пальцы. Наин вспомнила утро, когда она увидела росток на своем пальце. Но поняла, что, чтобы описать свои чувства, нужно вспомнить не только то утро. Она вернулась в воспоминаниях к тому времени, когда услышала голоса, когда поняла, что тхэквондо – это не ее. Когда решила учиться тхэквондо, чтобы стать сильнее и защищать всех, в том числе растения. Когда посетители «Бромелии» смотрели на нее и ее тетю с жалостью. Когда ей приходилось объяснять друзьям и одноклассниками, что она живет с тетей. И даже к тем далеким воспоминаниям, когда она ждала вечерами тетю из магазина, смотря телевизор в гостиной. Она вспоминала, как герои мультфильмов применяли свои особенные способности, и поворачивалась на каждый шорох за дверью в надежде, что это пришла тетя. Эти особенные для нее моменты другим казались банальными и жалкими. Вспоминая их, Наин поняла, что была шокирована, растеряна, напугана и подавлена. Но где-то на самом краю этих чувств теплилась слабая надежда.

– Немного взволнованной, – призналась Наин.

– Взволнованной? – переспросила Мирэ.

Наин кивнула. Она хотела бы объяснить причины этого волнения, но времени было слишком мало,