Имперский маг или приказываю лечить - Сим Симович

Где-то там, в этом бескрайнем космосе, была её родная планета. Земля с её суетой, больницами, бесконечными дежурствами и простыми человеческими радостями. Мир, где кофе не варили магические машины, а врачи не воскрешали мёртвых одним прикосновением.

Ольфария прислонилась щекой к стеклу. Холодная поверхность приятно контрастировала с её разгорячённой кожей. Интересно, кто-нибудь там, на Земле, помнит безымянную женщину-хирурга, которая погибла под колёсами грузовика? Коллеги по больнице, несколько знакомых... Наверное, её уже забыли. Жизнь идёт дальше, на её место пришёл другой врач, пациенты даже не заметили подмены.

А здесь она стала легендой. Ученица великого мага, целительница, способная вернуть к жизни безнадёжно больных. Люди шептали её имя с благоговением, матери молились на неё, прося спасти детей. Слава, о которой на Земле можно было только мечтать.

Но почему же так хотелось вернуться в ту серую больничную палату, где она проводила дни напролёт, спасая жизни без всякой магии? Почему простая человеческая благодарность казалась дороже преклонения целого города?

Звёзда сорвалась с небесного купола и прочертила яркую линию между созвездиями. На Земле люди загадывали желания на падающие звёзды. Ольфария закрыла глаза и подумала: если бы у неё была возможность загадать одно единственное желание...

Нет. Она открыла глаза и отошла от окна. Бесполезно мечтать о невозможном. Её новая жизнь здесь, среди магии и чудес, рядом с бессмертным магом и его автоматоном с человеческой душой. Завтра снова будут пациенты, которым нужна её помощь. И это важнее всех сожалений о прошлом.

Ольфария прошла в спальню, сбрасывая по дороге домашнюю одежду. Кровать была заправлена безупречно — невидимые слуги Крида поддерживали порядок в её квартире. Шёлковые простыни приятно холодили кожу, перьевая подушка мягко приняла её голову.

Она лежала в темноте, слушая далёкие звуки города. Где-то проехала ночная карета, где-то загудел магический механизм, где-то пропел петух — даже в столице империи находилось место простым деревенским звукам.

Постепенно мысли становились туманными. Усталость брала своё, веки тяжелели. В полудрёме ей почудилось, что звёзды за окном шепчут что-то на знакомом языке, но она уже не могла разобрать слов.

Ольфария уснула под чужими созвездиями, а во сне ей приснилась Москва — шумная, грязная, бесконечно родная. И она проснулась утром с мокрыми от слёз щеками, не помня, о чём плакала во сне.

Глава 6

Ольфария спускалась к лифту с чашкой кофе в руках, всё ещё чувствуя остатки тревожного сна. Двери кабины раздвинулись, и она застыла на пороге. Внутри стоял Крид в своём неизменном тёмном костюме, руки сложены за спиной.

— Доброе утро, Ольфария, — произнёс он ровным тоном. — Сегодня у тебя будет особенный урок.

Она вошла в лифт, стараясь не показать удивления. Крид редко поднимался к ней сам, обычно вызывал через слуг или автоматонов.

— Какой урок? — спросила она, делая глоток кофе.

Крид не ответил. Он протянул руку к панели управления и нажал странную комбинацию кнопок — сначала верхняя левая, потом три нижние одновременно, затем центральная. Панель мигнула красным светом, и лифт дрогнул.

— Куда мы едем? — Ольфария почувствовала, как кабина начинает опускаться гораздо глубже обычного.

— Вниз, — коротко ответил Крид.

Цифры на табло меняются: первый этаж, подвал, минус второй, минус пятый... Лифт продолжал спускаться всё глубже. Минус десятый, минус двадцатый, минус тридцатый...

Ольфария поставила чашку на поручень. Её руки слегка дрожали.

— Виктор, что находится так глубоко?

— Увидишь.

Наконец лифт остановился. Табло показывало минус сороковой этаж. Двери раздвинулись, и Ольфария ощутила холод. Не обычный прохладный воздух кондиционирования, а настоящий, пронизывающий холод, от которого дыхание превращается в пар.

Перед ними открылся длинный коридор, освещённый тусклыми магическими факелами. Стены были выложены чёрным камнем, а воздух пропитан запахом... смерти. Не гниения, не разложения — чистой, стерильной смерти.

Крид вышел из лифта и направился по коридору. Ольфария последовала за ним, чувствуя, как холод проникает через ткань домашнего платья.