Последний шанс - Полина Ром

***

Костя ел жадно, видно было, что голоден. Довольная его аппетитом Улира хлопотала у плиты, приговаривая:

-- А сейчас ещё бульончику горячего подолью, оно и вовсе хорошо станет. А на завтра, госпожа Таня, я фасолевый суп затеяла. Фасоль замочила уже, а вот думаю, на второе жаркое делать или может, рыбу?

-- Что придумаешь, то и ладно, – сытая Татьяна откинулась на спинку стула и с удовольствием сделала первый глоток чая, продолжая наблюдать, как Костя старательно работает челюстью. Так работает, что даже кончики отросших волос упавшие на глаза, ему не мешают.

-- Надо бы тебе постричься, совсем оброс, – добродушно сказала она.

Совершенно неожиданно Костя отодвинул тарелку, смахнул чёлку с глаз и, задумчиво глядя в никуда, сказал:

-- Я думаю…

-- Что такое?! – насторожилась Татьяна.

-- Думаю, надо слетать на корабль… – как-то буднично высказался её муж.

Глава 53

Пожалуй, вопрос о полете на корабль решался тяжелее любого из тех, что уже вставали перед колонистами.

В целом в Белозере сложилась довольно странная система управления, которую, собственно, и системой-то назвать было нельзя: при появлении какого-либо серьёзного вопроса делалось оповещение в городке, и все, желающие принять участие в обсуждении, собирались в одном из кабинетов штабного домика. Как правило, в том самом, где принимали посланников королевского Совета.

Первое время суматоха была такая, а вопросов столько, что получалось, что решением занимается тот, кто ближе. Через некоторое время появилась некоторая закономерность: часть колонистов, примерно процентов тридцать, избегали участвовать в таких сборищах.

Часть, скорее всего, приняла бы участие в обсуждениях, но в данный момент находилась или при дворе Сантоса, или где-нибудь ещё в командировке. Облетать всех и спрашивать их мнение было немыслимо и очень трудозатратно, поэтому в большую комнату набивались те, кто лично присутствовал в городе и имел своё мнение по нужному вопросу.

Грубо говоря, инициативных групп получилось не одна, как в самом начале, а несколько. К счастью, все колонисты были людьми пожившими, опытными, а потому – осторожными. Так что чаще всего особых споров и не возникало.

Чаще всего, но не в этот раз! Мысль о том, что полёт может оказаться рискованным не только для его участников, но и для шлюпки, взбудоражила всех. Часть народа была категорически против того, что нужно рисковать единственной рабочей машиной.

– …Гена, ну как ты не понимаешь?! Это лишь вопрос времени! Такое может произойти в любой день, хоть бы даже и завтра! – Костя злился от того, что его не понимают, и пытался объяснить свою точку зрения, с трудом сдерживаясь.

Игорь был за то, чтобы лететь; Виктор и Антон – категорически против; Марина – за; Люба – против…

Споры кипели уже не первый час, когда Татьяна нашла тот единственный довод, который успокоил всех:

– Слушайте, ребята… А чего мы, собственно, надрываемся? Давайте спросим у Сирин. Она ни разу не давала хреновых советов…

Гул, стоящий в кабинете, постепенно смолк, и в наступившей тишине заговорил Игорь:

– По сути, мы сейчас решаем вопрос, сколько времени просуществует Белозеро как самостоятельная территориальная единица. И хотя я понимаю тех, кто боится полёта и боится лишиться единственного средства связи… Только, мужики и леди, вы подумайте о такой вещи: если уж нам суждено остаться без связи, то лучше узнать это сейчас. Именно сейчас, пока мы все молодые, здоровые и сможем приспособиться в новых условиях. Понимаете, о чём я? А если у Костяна получится, и он действительно пригонит сюда несколько шлюпок – наши шансы остаться центром обучения возрастут многократно. Мне кажется, ребятушки, здесь даже спорить не о чем… Тем более что мы действительно можем обратиться к Сирин.

***

Сирин, выслушав все доводы «за» и «против», в ответ объяснила, почему она не может решить этот вопрос полностью:

– Я могу дать вам только рекомендации, основанные на тех данных, что есть у меня. Но решение вопроса вы должны найти сами. У вас сложилась та ситуация, где искусственный интеллект не имеет права голоса.

Дальше Сирин заговорила, и речь эта состояла в основном из цифр и прогнозов. Получалось, что если опираться на эти самые данные, то доводов в сторону решения, лететь или не лететь, примерно поровну.

С одной стороны, командирские шлюпки – максимально надёжные машины, и поломка второй шлюпки – огромная редкость. По статистике аварийная капсула Кости должна безукоризненно работать ещё лет сорок семь-пятьдесят. У этих кораблей действительно огромный запас прочности.

Но, с другой стороны, из-за того, что судно одно-единственное, скоро могут возникнуть проблемы приоритетов. Город будет расти, и нужда в быстрой связи тоже. И всё же многим колонистам, слушающим эти данные, казалось, что безопасный вариант – обойтись без полёта к кораблю-матке – предпочтительнее. Он практически гарантировал им лет сорок пять, а то и больше, спокойной жизни. Кроме того, важным доводом они считали наличие второй шлюпки:

– Мужики, вот сейчас вы полетите и угробитесь. А мы останемся здесь без связи, и единственной надеждой для всей колонии станет ремонт второй шлюпки. Это, конечно, замечательно, что её электроника осталась целой, но кто знает, когда мы добудем металлы той чистоты, которой ей требуется? А вот если Костина шлюпка остается здесь, шансы заполучить эти металлы у нас значительно возрастают, – Люба редко вмешивалась в такого рода споры, но Татьяна знала, что она всегда предпочитает самый спокойный и беспроблемный вариант.

Сейчас же Любаша действительно была напугана тем, что есть шанс лишиться аварийной капсулы и сравняться в правах с местным населением. Именно поэтому бывшая портниха говорила так эмоционально, стараясь привлечь на свою сторону максимальное количество людей.

Люди слушали внимательно, кто-то недовольно морщился или хмурился, кто-то согласно кивал, находил в словах Любы подтверждение собственным мыслям.

Саму Татьяну откровенно пугала мысль о полёте. Она уже была один раз в космосе, испытала на себе невесомость и, как бы ни было там красиво и интересно, возвращаться не хотела. Бескрайность и чернота пугали её... Из этого единственного полёта она вынесла твёрдое убеждение: ей не нравятся ситуации, где от её решений и действий не зависит практически ничего. По сути, она тогда была даже не пассажиром, а просто ценным грузом корабля.

Однако ум и