Реинкарнация архимага 3 - Сергей Александрович Богдашов

Второй Купол напоминал не блеклую стену, а медленно переливающуюся перламутровую пленку. Васильков со своими стрелками занял позиции по периметру, обеспечивая прикрытие. Львов воткнул в землю стабилизирующий щуп.

— Готовы, — его голос прозвучал глухо в непривычной тишине.

Удалов кивнул мне.

— Вперед, Владимир Васильевич.

Организовываю Пробой уже во внутреннем Куполе. Никто из него не вышел. Выглядит, как предложение зайти в гости.

Я стою шагах в пятидесяти сбоку от Пробоя, укутавшись сразу в пару Щитов. Остальные поодаль, примерно в двухстах шагах. Прогнозируя выброс из Пробоя второго Купола я был готов ко всему, даже к протуберанцу мощнейшего магического потока. Но нет. Лишь ощутимо добавилось магического фона, а воздух зашевелился и заискрился, словно кто-то в натопленную избу с мороза зашёл. Покачав головой, подошёл к черте Пробоя. Никаких движений. Попробовать пройти?

Я сделал шаг. Ожидал сопротивления, толчка… Но его не было. Лишь легкое головокружение, как при быстром подъеме, и смена картины мира.

Зашёл, вышел. Снова зашёл и ещё раз вышел. Вроде нормально. Пригласил всех остальных, помахав им рукой.

Контраст был ошеломляющим. Снаружи — промерзшая степь. Здесь — парящий, теплый воздух, упругий изумрудный мох под ногами и фосфоресцирующий свет, лившийся с ветвей невиданных растений. Пахло озоном и сладковатой, незнакомой пыльцой.

Мы стояли на краю леса, которого не должно было существовать. В центре очищенной площадки возвышалось сооружение из темного, отполированного камня, испещренное пульсирующими сложными узорами. Его окружал ещё один защитный Купол, очень похожий на яйцо, выставленное острым концом вверх.

— Технология, — пробормотал Львов, подходя ближе. — Но не наша.

— Никаких следов тварей, — нарушил тишину Васильков, осматривая местность через бинокль. — И людей тоже. Как будто вымерло всё.

Внезапно Карлович, стоявший в арьергарде, вздрогнул и указал на стену.

— Смотрите! Знаки!

Это были не просто узоры. Ровные ряды сложных глифов покрывали поверхность стены примерно через каждые пятнадцать шагов, восходя вверх ровным столбцом.

— Не язык, — покачал головой Удалов. — Ни один из известных.

— Погодите, — я прищурился, и мой разум, настроенный на чтение магических матриц, уловил в хаосе линий строгую логику. — Это… схема. Принципиальная схема. Как в моих артефактах, только несоизмеримо сложнее.

— Схема чего? — спросил Львов с неожиданным интересом.

— Не знаю, — честно признался я. — Но если я прав, то это не просто строение. Это устройство. И оно… работает.

Мы замерли, осознавая вес открытия. Мы стояли не в эпицентре хаотичной аномалии, а в сердце работающего механизма невероятной сложности. И тишина вокруг была не мертвой — она была тишиной исправной машины, чье назначение нам только предстояло понять. Или не нам, а нашим детям.

Последнее я уже чисто про себя заметил, когда понял, что даже видимая сложность увиденной мною схемы превышает по своему уровню любую другую, что я видел раньше.

И что это значит?

Как по мне — ничего хорошего.

Уровни развития магического искусства… Кто их когда сравнивал и измерял? Каждый Мир считал лишь своё, не зная, что существуют альтернативы.

К примеру, я этот мир, в который попал, считаю примитивным по уровню его магического развития, боюсь, что и те, кто воткнули в Степь центр аномалии, считают мои знания про магию, такими же ущербными. Но это пока всего лишь мои предположения.

Мы стояли в оцепенении, вглядываясь в пульсирующие линии. Воздух гудел неслышимым низкочастотным гулом, который ощущался скорее костями, чем ушами.

— Ещё один Купол… здание, построенное по иным технологиям? — вскинул Васильков самые первые вопросы, которые были готовы придти в голову.

— Нет, — я покачал головой, не отрывая взгляда от узоров. — Это не здание. Это… нечто большее. Панель управления. Гигантская. — Я медленно провел рукой в сантиметре от холодной поверхности, чувствуя, как магические потоки огибают мои пальцы. — Глифы… они активны. И они не просто рисунок.

— Управления чем? — Удалов смотрел на меня с напряженным вниманием.

— Всем этим, — я сделал широкий жест, охватывая и странный лес, и само сооружение. — Этой зоной. Аномалией. Возможно, и тем, что мы называем Куполами. Это система контроля и управления. Или… стабилизации.

Львов хмыкнул.

— Значит, мы не в котле. Мы в топке. И кто-то убавил жар.

Именно. Мысль была пугающе логичной. Ослабление фона, исчезновение тварей — это не случайность. Это следствие работы механизма. Того самого, что отгородил этот клочок степи двойным Куполом и поддерживал здесь иную реальность.

— Штаб не поверит, — пробормотал Васильков, опуская бинокль. — Скажут, бред нашего коллективного воспаленного воображения.

— Им и не надо верить, — резко сказал Удалов. — Им нужны факты. Карлович, зарисуйте все, что можете. Энгельгардт, попробуйте считать хоть что-то с этих… схем. Львов, осмотрите периметр, найдите здесь хоть какие-то следы. Любые.

Мы разбрелись. Карлович с азартом истинного ученого принялся за зарисовки. Львов, со своим вечным скепсисом, начал прочесывать с парой бойцов изрядную опушку леса. Я же сосредоточился на одном из глифов, пытаясь понять его структуру. Это было похоже на попытку прочесть учебник по высшей математике, зная лишь таблицу умножения. Логика угадывалась, но суть ускользала.

Внезапно тишину разорвал резкий, тревожный свист. Этакий, хулиганский, в два пальца. Сигнал Василькова. Мы бросились к нему. Он уже что держал в руках

— Смотрите, — показал он предмет, явно не принадлежащий этому месту.

Это был обломок. Небольшой, из темного, серо — чёрного металла, с ровным, хоть и слегка оплавленным срезом. На нем виднелись следы механической обработки — резцы нарезали внешний цилиндр, а сверла создали три ровных отверстия, расположив их правильным треугольником. Скорей все — человеческая работа.

Васильков поднял его, повертел в руках.

— Сплав… Незнакомый. Тяжелый. — Он потер обломок о камень. — Не царапается. И смотрите… — Он поднес находку к пульсирующей стене.

Металл ответил. На его поверхности загорелись слабые, голубоватые точки, выстроившись в короткую, мигающую линию.

— Он реагирует на фон, — прошептал я. — Это… ключ? Или часть чего-то большего?

Удалов взял обломок из рук Львова, его лицо стало каменным.

— Значит, мы здесь не первые. Кто-то был здесь до нас. И что-то пытался сделать. — Он обвел взглядом нашу маленькую группу. — И, судя по тому, что от них остался лишь этот обломок… у них не вышло.

Мы стояли в сердце величайшей тайны, держа в руках доказательство того, что кто-то пытался ее разгадать до нас. И потерпел неудачу. Осознание этого было холоднее любого ветра снаружи. Наша разведка только что перестала быть просто сбором данных. Она превратилась в самое настоящее расследование. Как я догадываюсь, весьма опасное для всех его участников.

Шансов погибнуть, как здесь — внутри аномалии, так и после выхода из-под Купола, примерно поровну.

Это