Пионер. Том III - Клим Ветров

— Три БТРа… — прошептал Гусь, выглядывая из-за моего плеча. — Мать их…

— И хамви семь штук, — мрачно констатировал Слава-солдат, прищурившись. — В каждом по четыре-пять человек. Плюс грузовики. Сила.

Я опустил бинокль, чувствуя нервозность. Наши три выстрела к РПГ против этой армады выглядели смешными, почти оскорбительными. Броню «Бредли» в лоб гранатометом не возьмешь, чтобы наверняка нужно попадать сбоку или сзади, да еще и успеть перезарядиться. А они просто расстреляют нас из пушек и крупнокалиберных пулеметов, даже не замедляя ход.

— И че, шеф? — Гусь смотрел на меня, и в его глазах читалось недоумение.

Я снова поднял бинокль. Колонна приближалась, уже можно было различить тактические номера на бортах. Они ехали спокойно, без спешки, как на учениях. Они знали, что им никто не сможет оказать сопротивления.

— Пока ничего, — хрипло ответил я. — Смотрим и запоминаем. Потом отходим.

Сопротивление здесь и сейчас было бы бессмысленной гибелью. Нужно думать. Искать другой способ. Но глядя на эту силу, пришедшую на нашу землю, любые мысли о сопротивлении казались призрачными.

Майор со своими танками?

Мысли о майоре и его танках пронеслись и рассыпались, как пыль. Нет, он не подтянется. Не посмеет. Одно дело — добыть пайки для своих солдат, другое — открыть огонь по технике с флагами НАТО. Для него это будет уже не защита города, а начало войны. А против такой силы он не пойдет. Его карьера, его жизнь, его понятия о присяге… всё это разобьётся о приказ «не провоцировать». Он останется в своей части, запертый, как в клетке, и будет слушать, как по его городу ездят чужие бронетранспортеры.

Натовские машины уже подъехали так близко, что в бинокль можно было разглядеть надписи на бортах и лица солдат. Пора было уходить.

— Вниз, — скомандовал я, и мы, пригнувшись, покинули крышу.

У подъезда, в тени, собралась наша маленькая группа. Лица у всех были напряженные.

— Слава, Миха, Шухер, — обратился я к ним, пока Гусь заводил «Девятку». — Садитесь к пацанам, и занимайте позицию в том недостроенном здании у дороги, в трех километрах отсюда, по ходу их движения. Маскируйтесь. Без моего сигнала — ни единого выстрела. Понятно?

Шухер молча кивнул, его взгляд был красноречивее любых слов. Он всё понял. Остальные лишь переглянулись и побежали к машинам.

Я рывком открыл дверь «Девятки» и плюхнулся на пассажирское сиденье. Гусь, бледный, но собранный, уже ждал, сжимая руль.

— Поехали. Медленно. Прямо навстречу.

«Девятка» с включенными фарами выкатилась из-за девятиэтажки и медленно поползла по встречной полосе навстречу колонне. Сейчас мы были двумя муравьями, выползшими на пути у стального катка. Я опустил стекло, высунул руку с белой тряпкой, найденной в кармане двери. Знак мира и одновременно готовности к сдаче. Лицемерный, но необходимый.

— Босс, а если они не остановятся? — тихо спросил Гусь, не отрывая взгляда от дороги.

— Тогда сворачивай в кювет, и через поля, — так же тихо ответил я. — Шанс, что палить будут, невелик. Но если начнут… не геройствуй.

Он кивнул, его пальцы побелели на руле. Колонна приближалась. Уже можно было различить детали — сварные швы на броне «Бредли», лица солдат в «Хамви», заляпанные грязью колеса грузовиков. Они ехали, не сбавляя хода. Казалось, они просто сметут нас, не заметив.

Метров за триста до головного БТР Гусь резко затормозил, поставив «Девятку» по центру дороги. Я, все еще сжимая в потной руке белую тряпку, открыл дверь и вышел.

Шаг. Еще шаг. Я шел, стараясь держаться прямо, но не вызывающе, высоко подняв самодельный «флаг». Внутри все сжалось. Я видел, как приближается эта стена из зелёной брони и стекла. Видел лица солдат в шлемах, обращенные на меня. Я начал махать рукой, показывая жестами «стойте».

Головной «Бредли» не отреагировал. Ни замедления, ни сигнала. Он просто продолжал ползти вперед, как запрограммированный танк в тире, неумолимо и бездушно. Расстояние стремительно сокращалось. Метров пятьдесят. Тридцать. От машины тянуло горячей соляркой и раскаленным металлом. Я понял, что сейчас меня просто раздавят, как букашку.

Инстинкт самосохранения сработал быстрее мысли. Я отпрыгнул назад, споткнулся о край асфальта и кубарем скатился в сухой, заросший бурьяном кювет. Гусеницы с глухим рокотом проползли рядом, осыпав меня гравием и пылью.

«Девятка» всё ещё стояла на дороге. Гусь, видимо, застыл в ступоре, наблюдая за моим прыжком. Колонна и не думала останавливаться. «Бредли» просто начали огибать легковушку, как камень в ручье. И вот тогда из окна одного из джипов, почти в упор, короткой очередью брызнули огнем. Три-четыре выстрела. Хлопки были негромкими, приглушенными, но стекло «Девятки» со стороны водителя рассыпалось звёздами.

Машина дёрнулась, и Гусь, видимо, инстинктивно рванул руль, съехав на обочину и чуть не перевернувшись. Колонна, не замедляя хода, проследовала мимо. Бронетранспортеры, «Хамви», грузовики. Они даже не притормозили.

Когда последний грузовик скрылся за поворотом, я выбрался из кювета, отряхиваясь, и побежал к машине.

— Гусь! Ты как?

Он сидел, прислонившись головой к подголовнику, его лицо было белым как мел. Правый рукав его куртки быстро темнел от крови.

— Ты… цел? — просипел он, с трудом поворачивая ко мне голову.

— Цел. Двигайся, давай, посмотрим.

Ранение оказалось навылет, чуть ниже ключицы. Чистое, аккуратное отверстие, из которого сочилась алая кровь. Не смертельно, но болезненно и опасно. Пуля, к счастью, не задела кость.

— Жить будешь, — буркнул я, доставая из кармана белую тряпку, которая не спасла от пули, но теперь могла пригодиться. Порвал ее и туго перетянул Гусю плечо, стараясь остановить кровь. Он застонал, стиснув зубы.

— Теперь пересядь, — приказал я, оттаскивая его на пассажирское сиденье. Сам сел за руль, ключи торчали в замке зажигания.

— Держись, — сказал я, разворачивая машину и нажимая на газ.

Я вывернул «Девятку» на разбитую грунтовку, петлявшую через заброшенные огороды. Это был крюк, но если повезет с ухабами и не развалится подвеска, мы могли управиться быстрее, чем колонна по главной дороге. «Девятка» прыгала по кочкам, подскакивала на колеях, и Гусь с каждым ударом тихо стонал, впиваясь здоровой рукой в ручку на двери.

Я давил на газ, почти не глядя на дорогу, мыслями там, впереди. Плана не было. Было лишь тупое, яростное желание хоть чем-то ответить на эту наглость. Один выстрел из РПГ. Максимум — два. Потом — бегство. Поджечь один БТР? Может быть. Заставить их залечь, занервничать? Возможно. Но это была бы пиррова победа. Мы были комарами, пытающимися ужалить слона. Но и не сделать этого — значило признать их полное право ездить здесь и стрелять в кого вздумается.

Мы выскочили