Сын Моржа и Куницы - Елисей Дым

Поели, собрались и двинулись на выход.

В коридоре как зима наступила и сейчас изо рта уже шёл пар. Кто бы ни управлял вентиляцией в доме, он перешёл все границы.

Из комнаты охраны выглянул Сова в накинутой на плечи тёплой куртке. Остальные бойцы куда-то с самого утра подевались, как и Балашов. Вот как убежал с утренней встречи, так больше и не появлялся. А Сова молчал как рыба об пень.

Мелвиг помахал рукой и ткнул в сторону Егора.

— В город, отведём пацана, сообразим одежду какую.

Сова бросил взгляд на часы на запястье, кивнул и скрылся в комнате охраны.

Егор не выдержал и заглянул в дверь.

— А что такая стужа-то?

— Восемь пять, — пожал плечами Сова и умолк, уставившись на небольшой экран. Егор пригляделся. Телевизор, не телевизор, а какая-то коробка висела на стене, и в ней, кажется, виднелся берег озера и те две скамейки, которые Егору так полюбились. Не коробка, скорее узкий ящичек в деревянной раме. Рядом висел ещё ящичек, и ещё. И ещё. Полстены в ящиках. Большинство тёмные, но штук пять чего-то показывали.

Сова встал, загородил своим невысоким телом ящики и приподнял бровь.

— Просто интересно. Можно будет при случае заглянуть? — спросил Егор.

Охранник лупнул глазами и призадумался.

— По разрешению.

И рукой махнул — проваливайте, мол.

Троица и провалила.

Поначалу шли вдоль берега, по асфальтированной дорожке. Той самой, по которой сюда и приехали. Серая потрескавшаяся масса кое-где выкрошилась, а на обочинах и вовсе попадались промоины, и там было видно, что асфальт здесь клали не раз и не два, а как бы не десяток слоёв положили.

Егор остановился и принялся считать. До восьми досчитал, а дальше уже неясно стало, в почву последний слой глубоко ушёл.

— Ты что? — спросила рыжая и огляделась. — Ищешь чего?

— Хотел понять, давно ли дорогу проложили.

— Да можно у Моржей спросить, небось помнят, — мрачно ответила девица. — Так, здесь сворачиваем.

И они ушли в лесок, где меж деревьев вилась натоптанная тропинка.

— Тут прилично срезать можно, если пешком наискосок пойти, — пояснила рыжая. Через минуту хода добавила: — А теперь вот здесь прячемся, — и полезла в кусты боярышника.

За кустами нашлась небольшая обжитая полянка: углубление под кострище, несколько подгнивших, но сухих колод и даже пара ржавых железных рогаток под вертел или палку для котелка. И никакого мусора.

— Странно, что Моржи пикники у себя позволяют, — вслух подумал Егор.

— Не, парень, мы уже за границей их земли.

— Откуда знаешь?

— Чую. Ветер говорит. Здесь, парень, нет того ощущения, как в их доме. Значит и земля уже чужая, наверное государственная.

— Ничего не чую, — признался Егор.

— Да ты тугой на нос щенок, откуда тебе такое чуять? Даже Куней, и та не сможет.

— Я не… Ладно. Чего мы сюда залезли?

— Доставай! — и рыжая пнула самую большую колоду. — Сюда клади.

И Егор достал.

Разложил.

— Каштаны нашёл в первый же день, почти на берегу моря, там ещё мелкие хвостатые твари живут. Камни собрал с вершины холма, ночевал я там. Вот эти перья в меня бросили… ну, такие синие кошки, летающие. Они как рыбы-прилипалы крутились вокруг тех огромных, с плавниками. Помните?

Наёмники мрачно покивали.

— Эту штуку не знаю где взял, — соврал Егор по поводу каменного когтя мокрицы. — Ну, дубовую рощу вы и сами помните. Желтую скалу тоже нашли вместе. Что там ещё…

— А эти? — рыжая дознавательница ткнула в ветку и руду.

— Эти в самом конце, в овраге где битва между чудовищами. Они в двух шагах сами от меня рассыпались, я и подобрал по кусочку от каждого. — И опять соврал, сам не зная почему. Может и зря, конечно. Но где-то внутри ощущал уверенность: чем бы ни были ветка и руда, они только для него, Егора.

— Точно сами, парень?

— Я к ним и пальцем не прикоснулся.

Седой поводил ладонью сначала над веткой, потом над рудой. Пожал мощными плечами.

— Болотом тянет и огнём.

— Ну и это… — Егор ткнул в грудь рыжей. Почти ткнул, мозги всё ж работали. — Доставай.

Рыжая покраснела и стала оранжевой.

У Мелвига отвалилась челюсть.

— Доставай? Чего, сиськи? Куней?! Что я не знаю?!

— Какие сиськи? — не понял Егор.

Рыжая влепила седому подзатыльник. Но тот, казалось, даже не почувствовал. Смотрел округлившимися глазами, будто на время одолжил их у Совы, и плямкал губами. Куней скривилась и, прикрываясь левой ладонью, правой вытащила из топика яйцо саламандры.

— Довольны?! Ей холодно.

После чего упрятала драгоценный шар обратно.

Взгляд седого замер, зацепившись за неглубокую ложбинку рыжей.

Погибель всего прохладного немедленно взбесилась:

— Ипильская отрыжка! Хлорный огурец! Подгаремный выползень! А ну, убери глаза, козёл, пока не выжгла! Мы тут зачем вообще?!

Выдохнув и крепко шлёпнув себя по щеке, седой очнулся. Сел на одну из колод и голову опустил. На несколько минут и застыл, даже пару раз икнул и радужные шары пустил.

Егор с тоской проводил взглядом улетающие деньги.

Куней подпрыгнула, но чуток опоздала. Не поймала. Зато с досады удачно пнула напарника в ногу.

— Так, давайте без цирка, у нас дела серьёзные, — сказал седой, помассировал лодыжку и покосился на топик напарницы. — В общем, если ты, парень, не соврал, то мы в большой и грязной куче… ну, что на ум придёт, самое грязное и большое, то мы там.

— Об одном прошу я, не говори красиво, — процитировал Тургенева Егор.

А что? В том году изучали, забыться не успел.

— Красиво? Помнишь, мы говорили в Переходе, что там всё ненастоящее? Что там всё создано временно, на несколько дней, пока мы идём через нору? Что там даже тело твоё, и то не совсем настоящее, есть и пить не требует.

— Помню. А ещё помню деревню, которой уж лет двадцать, наверное.

— Вот это и странно, парень, очень странно.

— Так, здоровяк, ближе к делу! — Куней нервно потыкала в разложенные сокровища Егора. — Всё просто. Никогда и никто не выносил из Перехода ничего.

— Да ладно, а это? — и Егор повёл рукой.

— А это смерть наша! Никто. Ни разу. Не приносил. Из Перехода. Хоть