Громов: Хозяин теней 4 - Екатерина Насута

— Тебе нельзя выходить из дому!

— Почему?

Вот именно. Хороший вопрос.

— Это… это не безопасно! Ты хотя бы сопровождение взяла?

Точнее охрану.

— Зачем? — Светочка моргнула. — Недалеко ведь. Мы в кофейню зашли. Там так уютно… я целую вечность не бывала в кофейнях…

— Жалеешь?

— Что? Нет, конечно. Татьяна пригласила, а я… я подумала, что почему бы и нет. Ты всё равно на всю ночь ушёл. Светлый с тобой…

— Я работал!

— Понимаю, — кротко ответила Светлана. — Я и подумала, что почему бы не встретиться. Вот мы и говорили… и Тимофей тоже был. Татьяна всегда его с собой берет. Тем более, что её кузен тоже работал, и оставить было не с кем.

— И в школу вашу тоже потянет?

— Конечно. Он тихий. И забавный. Он мне рисунок нарисовал. Красивый, кстати… только не очень понятный. Там колонны, и чаша треснутая, из которой чёрная вода течёт. И всё такое… словами не рассказать. Я подумала, что нужно купить ему краски. Как считаешь? Масляные, наверное, нет. Их оттирать тяжело. И растворители опять же. Вдруг да выпьет? А вот акварель — в самый раз…

— Свет, ты себя слышишь? — Симеон не выдержал и развернулся, навис над хрупкою фигуркой.

Э нет, дело там, конспирация или ещё что, но если он девчонку хоть пальцем тронет, то… Тьма подобралась, готовая броситься.

— Ты реально готова возиться с этим… ненормальным? Может, ещё замуж за него выйдешь? А что? Он благородный, пусть без мозгов, но…

— Хватит, — голос Светланы стал жёстким. — Я тебя не узнаю. Зачем ты так говоришь?

— Как так?

— С отвращением. Как будто тебе противно.

— А тебе не противно? Смотреть на него? Говорить с ним. Нянчится… а когда начнёт слюни пускать, вытирать станешь?

— Если понадобится, — и вновь же спокойно. — Это просто человек. Он болен. И заболел не по своей вине.

Светлана отцепила руки Симеона от своего пальтеца.

— Тебя ведь не пугают другие больные?

— Я не боюсь!

— С той же чахоткой, хотя она довольно заразна. С ожогами. Со шрамами. Я видела, ты с ними говоришь спокойно, а тут…

И взгляд у неё выжидающий. Симеон под этим взглядом теряется.

— Просто… просто… я боюсь ненормальных, понимаешь? От них никогда не знаешь, чего ожидать. Вот он спокойный вроде, а потом возьмёт топор и всё…

— Ты преувеличиваешь, — она взяла Симеона под руку и потянула к выходу. — Это предрассудки и только.

— Не скажи… таких людей надо содержать отдельно.

— Некоторых и держат.

— Всех. В обязательном порядке. Она ведь ничего не сможет сделать, если её братец бросится, скажем, на тебя. Сил не хватит.

— Он не…

— Может, не бросится. А может… нет, ненормальные представляют опасность для общества. Поэтому должны быть изолированы. И более того… ты никогда не думала, что такие люди — это своего рода паразиты?

Вот точно скормлю этого угрёбка Тьме.

И та ответила радостным согласием.

Не сейчас.

— Тихо. Раз и всё, — уточнила она. — Внутри. Ран нет.

Ага, то есть следов повреждения на теле не останется? Это хорошо, это правильно… в смысле, лучше, когда нет. На инфаркт списать можно. Или на инсульт. Тут же вон, с экологией проблемы, дымы, смоги и обстановка нервическая.

— Вот смотри, — Симеон окончательно успокоился. — Они ведь существуют по сути за чужой счёт, не принося никакой пользы.

— А какую ты от них хочешь пользу?

— Не знаю… слышал, что некоторых умалишённых можно обучить простой работе. Но как по мне, куда гуманнее будет избавлять их и общество друг от друга.

Вот тебе и… приплыли.

Фашизма этот мир не знал. Да и я темой не особо интересовался, а тут прям шкурой почуял, как повеяло таким, родным и ненавистным. Может, и вправду это в крови у нас или в душе отпечаталось? Но я аж зубы стиснул, чтоб не ответить.

— Ты… предлагаешь их… убивать? — тихо и как-то очень жутко спросила Светлана, отступая на шаг.

— Утилизировать. Да ты оглянись! Они в большинстве своём в тягость! Вон, бродят по улицам дурачки, цепляются к приличным людям. Мычат, брызжут слюной. Нищие, голодные. Влачат жалкое существование. Или камнем висят на шеях своих семей. И жизнь их тяжела. Их гоняют, бьют, в них кидают камни… так не гуманней было бы подарить им тихую смерть?

Светочка отступила ещё на шаг.

И пальцы соскользнули с рукава.

— Ты… ты…

Она и головой мотнула.

— Это… ужасно. То, что ты говоришь!

А то.

И Симеон, наконец, сообразил, что явно перебарщивает. И тут же изобразил виноватую улыбку.

— Да ладно. Я ж так… теореотизирую. Мы вчера засиделись немного. Обсуждали устройство нового мира. И Светлый сказал, что все общественные блага должны будут разделяться по справедливости. И мы заспорили, как справедливей, чтобы на всех и поровну, или чтобы каждому по пользе? Скажем, это ведь не честно, когда один работает меньше, другой больше, а получают одинаково?

— Не справедливо, — кивнула Светочка и снова взяла его под руку, но как-то так, словно не до конца веря. — Но…

— Вот… но и когда у одних ничего, а у других всё тоже несправедливо. Поэтому нужен ясный механизм регулирования, — голос его звучал ровно, даже как-то леновато, а в движениях появилась некоторая вальяжность.

И явно, что тему эту они обсуждали. Со светлым ли, с другим кем.

— Уйти, — вздохнула Тьма и во вздохе этом мне слышался вопрос. Или намёк?

— Пускай. Вернётся.

— К примеру, логично будет ввести коэффициент социальной полезности. Он будет учитывать личный вклад гражданина в построение справедливого общества. И обеспечивать ему получение тех или иных благ. Допустим, у ценный специалистов он будет удвоенным или даже утроенным, в зависимости от важности конкретного человека. А вот у иждивенцев — меньше единицы, что подтолкнёт их и их семьи иждивенцев не плодить. Заодно и поможет избавить общество от личностей ничтожных, вредоносных. Сумасшедших, бродяг или тех же цыган. Или вот аристократов, которые тянут силы из народа… мы должны сделать так…

До ворот мы их проводили.

Я бы и дальше, но поводок натянулся, а выстраивать цепочку смысла не было. Симеон, если с кем и станет встречаться, то