«Бис»-исход - Александр Владимирович Плетнёв

Вот это что? – возле вертолётного шасси прямо на палубе сидел мокрый, явно только что из воды лётчик. Явно не местный, явно не советский и явно до сих пор пребывающий под впечатлением от вертикального реактивного взлёта.

– Почему он здесь?

– Экипажу «сорок четвёртого» срочно требовалось в медпункт. А на борту уже был поднятый из воды пассажир-англичанин.

– Что ж, можете ставить ему на лбу крестик. Он видел то, что не должен, и теперь в лучшем случае сгниёт в одиночке на Лубянке. А скорее всего вы обрекли его на…

«На смерть» недосказал…

Подошёл особист, разводя руками, мол: меня только известили.

– Нет, ну вы поглядите, – выплёскивал кэп, – в прошлый раз возились то с пленной немчурой, то наоборот – с английскими летунами-лишенцами. И вот опять… ети его мать! Ещё и вертушку потеряли! С-сука! Что, товарищ полковник, хотите сказать, подвёл гуманизм?

– Я промолчал как раз таки.

* * *

При всей кажущейся спонтанности этого разведывательного рейда, к делу подошли организованно. Сопровождение и освещение воздушной обстановки на маршруте обеспечивала РЛС «Восход», управление, соответственно, перешло на командный пункт «Кондора», поддерживающего постоянно открытые каналы связи не только с Митиковым, но и с другими пилотами.

Взбираясь курсом на три тысячи, «яки» разных поколений организовались по скоростям – кому крейсерская, кому к максимальной. Их вроде как взялись сопровождать парой «Аэрокобр», вопрос – до какого предела?

Так ли рисовал себе выполнение задачи сам Митиков, но всё получилось более чем чётко. Как и ожидали, англичане что-то засекли на своих радарах, выслав воздушный патруль – встретить. Их тут же увидели операторы РЛС «Восход», предупредив. Як-39 увеличил скорость почти вдвое, уходя в отрыв, оставив поршневые истребители позади: четыре советских на четыре же британских завязались на виражах.

Ближе к цели его пытались перехватить ещё двое, этих Митиков обошёл, просто подняв потолок до пяти тысяч, поршневым не хватило скороподъёмности угнаться.

А он уже был над местом, поймав окно в облачности, увидев то, что нужно, не задерживаясь, положив на левое крыло, уходя на разворот.

Сообщение будет коротким: «Корабли. Много».

Погодя дав уточнение: «Три линкора в кильватерном строю в окружении эскорта».

* * *

– Три линкора. Значит, это не какое-нибудь крейсерское соединение на подпевках, а главные силы. Что думаете? Других свободных линкоров, кроме как под началом адмирала Мýра и, возможно, успевшего протащить своих старичков Бонэм-Картера, у англов тут быть не должно. А? Если только, х-х!.. – Скопин подавил смешок, закашлявшись.

Штурман покосился – с чего это командир веселится?

– Да вспомнил я одного историка-критикана из диванных экспертов, обмусолившего подобную альтернативу. Он там у себя вообще в сепаратном замирении союзников с немцами быстренько отремонтировал с помощью британских ресурсов покалеченный англичанами же «Тирпиц». Бредовей не придумаешь.

– Больных на голову хватает…

– Ух ты! Да вы прям в точку[147].

– Как бы там ни было – три линейных корабля, – капитан-лейтенант сохранял серьёзность, – если только Митиков не ошибся, спутав их.

– С чем? Хотя бы приблизительно по весу тоннажа? С крейсерами? Сомневаюсь. Даже с его малым морским опытом трудно перепутать британские линкоры с британскими же тяжёлыми крейсерами.

– Будь Митиков в этом деле более опытным, как нынешние профессионально обученные лётчики-наблюдатели, он бы ещё и скорость по кильватерным дорожкам определил, и курс не приблизительный дал, – проворчал штурман, ориентируя на карте место британской эскадры.

Точный курс и скорость они установят позже другими способами. Никуда британцы не делись, никуда уходить не собирались, по всей видимости, не оставив своих решительных намерений.

Замкнутые горизонты

На войне абсолютных истин не предусмотрено.

Тёмный силуэт томительно долго маячил за кормой.

Медленно, лишь ненамного превышая эскадренную скорость хода догоняемого соединения, по две-три мили в час, линкор с адмиралом Мýром на борту сокращал дистанцию. Что объяснялось только одним – нежеланием машинных команд допускать перерасхода топлива.

Лишь поравнявшись с концевым эсминцем растянувшегося эскадренного ордера, линейный корабль «Кинг Джордж V» под флагом командующего флотом на грот-мачте заметно прибавит, уверенно пересекая построение вдоль, выходя в голову кильватера тяжёлых кораблей.

Линейный… или же, классифицируя иной традицией, – супердредноут HMS Malaya под брейд-вымпелом вице-адмирала Бонэм-Картера отсалютует проходящему борт о борт флагману положенным церемониально-флажным набором. Сам Картер выйдет на крыло мостика, чтобы поприветствовать командующего воочию, заранее хмурной, вдруг испытав странное неприятие или даже неприязнь. Неприятие корабля и неприязнь к приплывшему на нём адмиралу.

Проходящий траверзом в двух с половиной кабельтовых King George V нёс в себе все фамильные черты британского кораблестроения подобного Battleships-класса: замкнутая рубленой геометрией башен и надстроек фундаментальная целостность и функциональность.

– Утюг, – навернётся на язык. Осекаясь: не в честѝ офицеру Королевского флота столь непочтительно отзываться о кораблях Его Величества. Как и винить командующего, лишь выполняющего то, что от него требовали долг и ситуация.

И ничего не мог поделать – эмоции…

Сейчас мрачный силуэт линкора, как и образ непреклонного адмирала Мýра, для него – вице-адмирала Бонэм-Картера, олицетворяли безжалостную силу судьбы, вновь задвинувшей его на вторые роли, несправедливо отобрав возможность реабилитироваться.

Невезучий адмирал.

Всего лишь краткая цепь случайностей, неоправданно закрепившая за ним дурную славу: в 1942 году во время конвойных операций потерянный под его флагом лёгкий крейсер «Эдинбург»… следом, перенеся вымпел на другой корабль, – HMS Trinidad… вскоре пришлось покинуть и его – крейсер был торпедирован и затонул.

А уж склонным к мрачным эпитетам суеверным морякам многого не надо, с подачи какого ухаря спасательные жилеты на флоте тут же окрестили не иначе как «бонэмами».

Унизительно!

Отреагировало и руководство. Карьера пошла под уклон. К концу войны он пребывал на должности всего лишь коммодора конвоев, обычно занимаемой отставными старшими офицерами флота. Без каких-либо перспектив отличиться: Кригсмарине агонизировали, атлантический трафик стал безопасным, проводки конвоев превращались в рутинные мероприятия.

И даже эти сумасшедшие русские… В этой операции со своими тихоходными линкорами он попросту оказался под рукой. И не питал иллюзий – Мур справится. Не Мур, так Вайен. Не по отдельности, так вместе.

После того как Мур не смог, он, испросив разрешения выдвинуться на упреждение, получил полное одобрение и поддержку командующего. Надежда едва только брезжила.

Далее всё в его полномочиях и компетенции.

Что-то ему подсказало сразу избавиться от «Уорспайта» с его парадным ходом в 15 узлов, сдерживающего всё соединение. По-хорошему следовало оставить и страдающий одышкой «Рэмиллиес», однако тот выдавал хотя бы 18. Без него совсем уж остаться ни с чем. Перманентные неполадки в машинах возникали и на «Малайе». Однако теперь