Дипломатия Мечей - Владимир Пламенев

Говорить ей, что у нас мало времени?

Говорить, что от её тупой игры сейчас, возможно, зависят жизни сотен тысяч, если не миллионов, людей?

Говорить, что второй красноглазый упоминал, что они вроде как «приглядывают» за тем, чтобы планета на куски не разлетелась?

Нет.

Это бесполезно.

Потому что она и так всё прекрасно понимает.

То, что эта пакость делает, она делает по каким-то своим причинам. Может, получать изощрённое удовольствие от того, что я испытывал в этот момент. А, может, набивала цену своей собственной помощи.

Как торгаш, который чувствует острую необходимость человека в его товаре. Когда речь идёт о жизни и смерти человека, а этот мерзавец желает выжать максимум выгоды из ситуации. Даже не ради денег. А ради самой своей сути — вытащить максимум.

Изъять всё, на что он способен. Для таких «торгашей» это что-то вроде проверки собственных сил: «насколько то, что есть у меня, для него важно? На что он готов пойти, чтобы получить это?».

И власть.

Конечно.

Чувство власти над другим человеком. То, что этот самый «торгаш» может решить чью-то судьбу. Это чувство опьяняет, манит и наполняет тёмным блаженством.

Оттого оно опасно. Для того, кто его и испытывает.

И мерзко для того, кто оказался под прицелом такого поведения.

— До чего же мерзко, — искренне произнёс я.

— Что? — непонимающе захлопали алые глаза.

— Ты из тех, кто решает судьбы этого мира, сейчас готова пожертвовать своим собственным долгом, ради мелочных выгод, которые всё равно ничего тебе не дадут. Ни настоящего удовлетворения. Ни счастья. Мерзко, что ты позволяешь себе такое.

— Какой ты наглец, однако! За такие слова, между прочим, можно и вовсе без подсказок остаться! — произнесла она совершенно беззлобно и покачала призрачным пальцем. — Гордость распирает, да? Готов ради неё рискнуть людьми? Ну, что же, твой выбор! — она фыркнула и развернулась, исчезая в ночной тьме.

Вот…

…сука.

— Что поверил, да? — хихикнули сзади.

Я едва не выругался матом, на всю улицу.

— Расслабься ты, — продолжила красноглазка. — Всё равно ничего не сделаешь, пока источник раздора не исчезнет. Ведь «Суть Раздора», о котором тебе любезно рассказывал мой, так называемый, коллега, питается людскими страстями. Но только в момент, когда есть угроза глобального перелома судьбы всего мира.

Я резко развернулся.

Фантом стоял близко. Почти вплотную. Она была материальнее, чем когда-либо. Вместо расплывчатых контуров, теперь я видел её чёткие черты. Ехидные изгибы губ; высокие скулы; веселящиеся глаза, пульсирующие алым в темноте.

— Перелома судьбы? — я сдерживался, чтобы говорить тихо.

— Да, интересный мой. Судьбы всего мира, — она развела руками и подняла взгляд на «Суть Раздора». Когда происходит событие, способное переломить ход истории этого мира. Не плавно и мягко, а резко… Чревато последствиями. Пожалуй, можно сравнить плавную нагрузку на спину и перелом позвоночника. Примерно так.

По моему телу пробежал холодок.

Этого я не хотел допустить… Никогда. Ни в одной из жизней. Ради этого я и пошёл в дипломатию, чтобы не допускать глобальных «переломов»!

Но нельзя поддаваться эмоциям.

Сначала надо разобраться, как это всё работает.

— Причём здесь страсти людей?

— Когда собирается шторм… — она провела рукой перед собой. С пальцев посыпались красные искры, собирались в алый вихрь. — Шторм пермен, он собирал людские тревоги и страхи, ярость и отвращение… Всё сплетается в клубок, затем в одну точку — ту самую, где должен произойти надлом судьбы мира.

— А вы занимаетесь тем, чтобы предотвращать это, так? — я начал терять терпение.

— По мере возможностей, — она пожала плечами. — Главное — в руках людей. Мы можем лишь чуть-чуть направлять. Чуть-чуть вмешиваться. Слегка помогать. Но сделать всю работу? Никогда. Всё равно надломы происходят и рушат место, в которых происходят. Это естественный ход вещей. Обидно, конечно, — она взглянула на «Суть Раздора». — Ведь этой энергией мы питаемся. Благодаря ей мы эволюционируем, чтобы двигаться дальше.

Стоп.

Питаются, чтобы эволюционировать⁈

Так я что…

— Ой, кажется, я сболтнула лишнего, — хихикнула она вновь, прикрывая рот. Но алые глаза пристально наблюдали за моей реакцией, считывая её. Я был уверен, что её «лишнее» было отнюдь не случайно брошенными словами.

— То, что я поглотил «Суть Раздора», делает меня таким же как вы? — я говорил спокойно, но напряжение во всём теле росло.

— Чуть-чуть таким же… Но у тебя есть потенциал, мой интересный. Если ты его освоишь, то тот, кто притянул твою душу, будет молодец. Жаль, что это не я, — она скользнула ко мне, обвивая руками и прижимаясь всем телом.

Я схватил её за плечо, но… моя рука просто прошла сквозь него, словно сквозь едва вязкий гель.

Она засмеялась.

Её касания ощущались сквозь одежду, как лёгкое дуновение ветра.

— Не будь столь напорист. Я люблю нежность, — засмеялась она снова и растворилась во тьме вновь.

На этот раз — не вернувшись.

* * *

— Где ты пропадаешь, Виктор⁈ — воскликнул князь Адриан, как только я вернулся к нему. — Мы выезжаем на встречу с русским послом и ты обязан присутствовать.

— Я с Вами, — кивнул я.

— То-то же, — кивнул он, но сам вместе с телевизионщиками смотрел за реакцией на своё выступление, по мониторам. Затем снова на меня. — Куда ты выходил?

— Беседовал, — я хлопнул по карману, в котором лежал камень с Морановым. — Со специалистом узкого профиля.

— Идём, — бросил он и резко сорвался с места, прямо на выход. Следом — телохранители и парочка журналистов, не задающих вопросы, но жадно смотрящими монарху в спину. Адриан заговорил с ними: — Мне надо, чтобы все знали, что я оправился от ранения, полученного в ходе покушения и вернул всю власть в свои руки. Остальное я сказал в трансляции. Работайте.

Журналисты быстро черканули в своих блокнотах. А мы вышли на улицу и сразу же отправились в другое место. Как выяснилось — в одну из квартир рода Зринских, в самом богатом квартале Загреба.

Роскошные двухэтажные апартаменты, с панорамными окнами на весь Загреб, бассейном, баром и помещениями для прислуги. Эта квартира больше напоминала особняк, расположенный на вершине многоэтажки.

Вот только свет не зажигали. Не включали ничего, что могло бы выдать наше присутствие. Только несколько лёгких ламп горели. А окна прикрывали плотные шторы.

И там нас уже ждали.

Имперский посол Державин. Лично. С ним — Серебряков.

— Ваше Величество, — Державин, стоя в центре гостиной, сразу же зашагал к князю. Они крепко пожали друг другу руки. На лице посла можно было увидеть волнение. — Я бесконечно рад, что Вы в порядке.

— Благодарю. Благодарите своего