Адвокат Империи 14 - Ник Фабер

— Защите, вам есть что сказать?

— Есть, ваша честь, — я поднялся на ноги. — Ваша честь, в связи с неожиданно достигнутым примирением между сторонами, мы, как истцы по гражданскому иску против Георгия Жеванова и других указанных в иске ответчиков, официально отзываем свои требования к Жеванову и, опять-таки, другим ответчикам. Подтверждаем, что решение принимается добровольно, полностью осознавая все последствия, и просим суд зафиксировать отзыв в протоколе.

Дальше всё пошло по накатанной. Судья уточнил у наших клиентов, согласны ли они с этими заявлениями, и получив утвердительные ответы приказал секретарю зафиксировать их в протоколе. После чего оставались лишь формальности, а затем…

— Итак, — произнёс, когда мы вновь встали. — Суд, выслушав стороны, рассмотрев ходатайство государственного обвинителя и заявление представителя гражданского истца, установил следующее: уголовное дело в отношении гражданина Терехова подлежит прекращению в связи с примирением сторон и подтвержденным добровольным согласием потерпевших. Также, гражданский иск, заявленный стороной защиты, отзывается и оставляется без рассмотрения. На основании изложенного суд определил: ходатайство прокурора удовлетворить, уголовное дело прекратить, гражданский иск оставить без рассмотрения. Определение вступает в законную силу немедленно.

Звучный удар молотком по небольшой подставке поставил точку под его словами. Судья слегка кивнул секретарю и, перекрыв лёгкий шум в зале, добавил уже привычной, окончательной фразой:

— Судебное заседание объявляется закрытым.

* * *

— Ты сказал, что закопаешь его там! — чуть ли не прошипел ему в ухо Юрий, пока Лев спокойно спускался по лестнице от здания суда. — Лев, ты должен был…

— Я сделал то, что счёл нужным, — холоднее чем обдувающий их ледяной ветер ответил Калинский.

— То, что было нужно? — взвился Шарфин, идя за ним по пятам и не отставая ни на шаг. — То, что нужно⁈ Ты должен был мне…

— Я ничего тебе не должен! — перебил его Лев, резко обернувшись в его сторону. — Шарфин, я сказал, что поучаствую в твоей затее, а не то, что буду прыгать по каждому твоему слову, как послушная собачка!

Выражение его лица в этот момент выражало такие эмоции, что Шарфин сбился с шага и остановился. Правда, его собственную злость, подогреваемую разочарованием от того, что он не получил то, на что рассчитывал, это нисколько не уменьшило.

— Лев, ты, похоже, забыл, — сквозь зубы процедил Юрий. — Компания моего отца — один из самых крупных клиентов твоей фирмы. Мы платим вам огромные деньги…

— И что? — спокойно спросил Калинский и сам удивился тому, насколько ровно прозвучал тон его голоса.

— А то! — в лицо ему заявил Шарфин. — Кто за девушку платит, тот её и танцует, Лёва. Стоит мне только сказать отцу, как он пойдёт к твоему руководству. Дальше сам догадаешься или подсказать, что будет? Как там твоё начальство это назовёт? Оптимизация команды? Хотя нет, думаю, что будет что-то вроде «перераспределения ресурсов». Хотя какая разница? Ты всё равно вылетишь на улицу!

Последние слова он чуть ли не выплюнул.

Лев смотрел на него несколько секунд, испытывая жгучее желание дать Шарфину в морду! Просто сжать пальцы в кулак и ударить его по лицу. И эта мысль его удивила. Нет, не потому, что он хорошо понимал все возможные проблемы и юридические последствия такого действия. Дело не в этом.

Он хотел ударить Шарфина, потому что тот был ему противен до омерзения. И, что самое смешное, Рахманов, напротив, у него такого желания не вызывал. Ну, почти не вызывал. Но с ним Лев хотел сойтись в зале суда. Хотел победить его на их общем поле…

А вот Шарфин. Шарфин даже мысли такой не заслуживал.

Почему-то именно в этот момент Льву в голову пришла мысль. Он вспомнил сказанные ему Александром слова. То, чем тот надавил на него, чтобы получить свою сделку.

Для того, чтобы победить, порой нужно просто отказаться от сражения.

— Знаешь, что, Шарфин, — уже абсолютно без какого-либо интереса к этому разговору произнёс Лев. — Делай, что хочешь. Мне плевать.

Развернувшись, он повыше поднял воротник своего пальто и направился прочь.

* * *

— Ну что, господа будущие адвокаты, — улыбнулся я, подняв кружку. — Учитесь, пока я жив!

Мы стукнулись бокалами, и над столиком разнёсся звон стеклянных кружек и бокалов.

После завершения процесса было приянто коллегиальное решение отметить это дело. И предложил это, как ни странно, сам Руслан. Бедолага на радостях едва ли не отплясывал, когда мы выходили из здания суда. А вообще приятно было увидеть его в таком состоянии. Будто бы с тем самым ударом молоточка, судья снял с парня тёмное проклятие, вернув краски в его жизнь, до того похищенные страшным злым колдовством. Его будто подменили. На хорошую версию, разумеется.

Рус не переставал улыбаться, и, кажется, даже паршивая погода нисколько не могла омрачить переполняющее его ощущение триумфа. А уж как он мне руку тряс, когда мы из зала суда вышли. Господи, я всерьёз испугался, что он мне её оторвёт.

И ведь не скажешь ему, что на самом деле всё это даже плевка не стоило. Нет, правда, не буду же я рассказывать ему о том, что Калинский просто использовал его, Жеванова и других для того, чтобы мне подгадить. Пусть радуется. Кто я такой, чтобы омрачать его счастье.

Так что в бар мы направились почти сразу, как вышли из здания суда. Правда, без Скворцова. Владимир лишь поздравил меня и сообщил, что триумфальные пьянки по выигранным делам он оставил в молодости, но пожелал нам хорошо провести время. В итоге праздновать пошли я, Руслан… и ещё кое-кто.

Ну не смог я отказать себе в удовольствии, когда встретил ребят на выходе из зала суда. Те стояли и с жаром обсуждали то, что увидели, а Екатерина без стеснения первой подошла и спросила, как я уговорил сторону обвинения на сделку.

— Просто я сказал им, что если дело продолжится, то они не получат то, чего хотят, — ответил я ей тогда и сказал абсолютную правду, не став уточнять, что в данном случае не получил бы именно Калинский, но зачем ей это знать?

В итоге, познакомив ребят с Русланом, позвали их с собой. Так вот и получилось, что мы все сидели за столом в баре в трёх