Змея сновидений - Вонда Нил Макинтайр

знала, кто был бы так равнодушен к собственным интересам. Может быть, Мелисса еще не умеет думать о себе так, как кто-нибудь, у кого есть мечты, а может, столько ее грез оказались утраченными, что она больше не осмеливается мечтать. Снейк надеялась, что она каким-нибудь образом вернет дочери ее мечты.

– Не беспокойся, – сказала она. – Мы еще не дома. Мы потом будем об этом тревожиться.

Постепенно решительная маска на лице Мелиссы разгладилась, и они поехали дальше.

К концу третьего дня крошечные растения упали в пыль под копытами лошадей. Прекрасная коричневая дымка окутала пустыню. То тут, то там пролетали облачка легких, как перышки, семян, увлекаемые потоками воздуха. Когда ветер становился сильнее, более тяжелые семена неслись по песку, как потоки воды. Когда опустилась ночь, Снейк и Мелисса уже добрались до предгорьев, а пустыня позади них превратилась в голую, мрачную.

Они вернулись к горам, следуя прямо на запад из соображений безопасности. Здесь предгорья вздымались более плавно, чем крутые холмы в Горной Стороне, там, далеко на севере, подъем был легче, но намного дольше, чем на северных тропах. На первом гребне, перед тем как они начали взбираться на следующие, более высокие холмы, Мелисса остановила Бельчонка и обернулась, глядя назад, в темнеющую пустыню. Через мгновение она усмехнулась Снейк.

– Мы ее победили, – сказала она.

Снейк медленно улыбнулась в ответ.

– Ты права, – сказала она. – Мы победили. – Ее почти внезапный страх перед бурей растворился в ясном прохладном воздухе гор. Тучи висели гнетуще низко, искажая небо. Никто – ни караванщик, ни обитатель гор – не увидит до следующей весны ни пятнышка голубизны, ни звезды, ни луны, а солнечный диск будет становиться все бледнее и бледнее. И теперь, утопая в вершинах гор, оно отбрасывало тень Снейк далеко назад, на темнеющую, застывшую песчаную равнину. После особенно яростного порыва ветра, из-за жары и лишенного воды песка, Снейк поторапливала Быструю вперед, к горам, откуда все они были родом.

Снейк все приглядывала место, где они могли бы разбить лагерь. Еще до того как лошади углубились слишком далеко в горы, она услышала приветливое журчание бегущей воды. След вел к небольшой низине, к истоку ручья, к полянке, которая когда-то, очень давно, служила привалом. Вода поддерживала жизнь нескольких низкорослых столетних деревьев и чахлой травы для лошадей. Посередине выбитой до земли тропинки почва была испачкана головешками и древесным углем, но Снейк нечем было разжечь костер. Она знала, что лучше не стараться рубить вечные деревья, как это делали некоторые путешественники, оставившие тщетные зарубки, которые почти сгладились на грубой коре. Дерево под корой было твердое и упругое, как сталь.

Ночная поездка по горам столь же трудна, как дневное путешествие по пустыне, и легкое возвращение из города не смогло заставить забыть тяготы всего пути. Снейк слезла с лошади. Они остановятся на ночь, а с восходом солнца…

Что – с восходом солнца? Она столько дней торопилась, преодолевая болезнь или смерть в неумолимых песках, что ей пришлось остановиться и заставить себя осознать, что у нее нет больше причин спешить, нет какой-то всепоглощающей необходимости выбраться отсюда и попасть куда-то еще, не надо было спать несколько часов, а потом, зевая, подняться на рассвете или закате. Дом ждал ее, но она была совсем не уверена, что это будет ее дом, когда она наконец до него доберется.

Ей нечего забрать с собой, кроме ее поражения, плохих новостей и одной злобной песчаной гадюки, которая могла быть, а могла и не быть полезной. Она отвязала ящик со змеями и нежно опустила его на землю.

Закончив чистить лошадей, Мелисса опустилась на колени и начала распаковывать еду и парафиновую печь. В первый раз после того, как они отправились в путь, у них был настоящий привал. Снейк присела на пятки возле дочери, чтобы помочь ей с обедом.

– Я приготовлю, – сказала Мелисса. – Почему бы тебе не отдохнуть?

– По-моему, это не совсем справедливо, – ответила Снейк.

– Ничего.

– Не в этом дело.

– Мне нравится что-то делать для тебя, – сказала Мелисса.

Снейк положила руки на плечи Мелиссы, не побуждая ее повернуться:

– Я знаю, что тебе нравится. Но мне тоже нравится что-то для тебя делать.

Пальцы Мелиссы теребили пряжки и ремешки.

– Но это неправильно, – наконец сказала она, – ты целительница, а я… я работаю в стойле. Это справедливо, что я должна делать что-то для тебя.

– Где это сказано, что у целителя больше прав, чем у кого-то, кто работал в стойле? Ты – моя дочь, и мы партнеры.

Мелисса повернулась и крепко обняла Снейк, пряча свое лицо в ее рубашке. Снейк обняла ее и держала, покачивая туда-сюда на твердой земле, успокаивая Мелиссу, как будто она была совсем маленьким ребенком, каким у нее никогда не было возможности быть.

Через несколько минут Мелисса разжала руки и отпрянула, снова овладев собой и смущенно глядя в сторону:

– Я не люблю ничего не делать.

– А когда у тебя была хотя бы возможность попробовать это?

Мелисса пожала плечами.

– Мы можем установить очередь, – сказала Снейк, – или делить домашнюю работу каждый день. Что тебе больше подходит?

Мелисса посмотрела ей в глаза с быстрой улыбкой облегчения.

– Каждый день делить работу. – Она огляделась кругом, будто видела привал в первый раз. – Может, там, дальше, есть сухие деревья, – предположила она. – И нам нужно немного воды. – Она достала ремень для хвороста и бурдюк.

Снейк взяла у нее бурдюк.

– Я встречу тебя здесь через несколько минут. Если ничего не найдешь, не трать слишком много времени на поиски. Любая влага, что выпадает зимой, используется первым же путешественником каждой весной. Если, конечно, он бывает, этот первый весенний путешественник.

Похоже, эти места не только никто не посещал в течение многих лет, но здесь царила еще и неопределенная аура заброшенности.

Ручей быстро протекал через их лагерь, и там, где пили Быстрая и Бельчонок, не было заметно мути, но Снейк все равно прошла вверх по течению. Возле истока ручья она опустила на землю бурдюк и вскарабкалась на вершину огромного валуна, с которого можно было осмотреть окрестности. Никого не было в поле зрения – ни лошадей, ни лагерей, ни дыма. Снейк наконец-то была почти готова поверить, что сумасшедший ушел, а может, его и вовсе не было, а просто совпало то, что она как-то раз встречала настоящего безумца, а потом столкнулась с введенным в заблуждение бестолковым вором. Даже если это был один и тот же человек, она больше не встречала его со времени той уличной потасовки. Это было