Темный Лорд Устал. Книга I - Тимофей Афаэль

class="p1">Этот шепот, казалось, витал над всей площадью. Люди обсуждали его. Своего нового, странного, пугающего и невероятно щедрого «Хозяина». Они пересказывали друг другу слухи, которые уже превратились в легенды.

— А говорят, он монстра того, что у леса вылез, одним щелчком пальцев в пыль стер! — делился с друзьями молодой Охотник.

— Врешь! — не верил один.

— Не вру! Мне Влад из «Грифонов» рассказывал! Они там были, сами видели!

— А мой кум на стройке у него работает, — вставила слово торговка с соседнего ряда. — Говорит, он там чудеса творит. Стены сами растут, инструменты по воздуху летают. Говорит, он не человек, а демон какой-то.

— Да пусть хоть сам дьявол! — махнул рукой Петрович. — Лишь бы продолжал городу так помогать! Так что для меня он — святой

Они боялись его, не понимали его, но они были ему благодарны. Воронов был для них грозной, непостижимой, но справедливой силой, которая вытащила их город из болота уныния и нищеты. И сейчас они все ждали его появления.

Внезапно по толпе пронесся взволнованный гул. К трибуне подъехал длинный, бесшумный черный автомобиль. Мэр города, стоявший на сцене, засуетился и поправил свой галстук. Музыка стала громче.

Он приехал.

* * *

Кассиан

День Города. Я ненавидел его еще до того, как туда приехал.

Центральная площадь была заполнена галдящей, жующей, смеющейся толпой. Снова играла какая-то бравурная, отвратительная музыка. Воздух был пропитан запахом жареного мяса, дешевого пива и человеческого пота. Идеальный коктейль для головной боли. Я прибыл в сопровождении Глеба, который был моим невозмутимым телохранителем, и Алины, которая исполняла роль моего, так сказать, «пресс-секретаря».

В тот момент, когда мой черный «Аурелиус» остановился у трибуны, толпа взорвалась.

— Воронов! Воронов! — скандировали они.

Овации, восторженные крики, люди, машущие мне руками. Они смотрели на меня, как на божество, сошедшее с небес. Они искренне, по-детски, были благодарны мне за то, что в их городе появилась работа, а в их карманах — деньги. Наивные. Они даже не подозревали, что их процветание — лишь побочный эффект моего эгоистичного стремления к покою.

«Вы пользуетесь популярностью, Ваше Темнейшество, — прозвенел рядом со мной голос феи. — Возможно, вам стоит основать свой культ. „Культ Уставшего Бога“. Звучит неплохо».

Я проигнорировал ее, поднимаясь по ступеням на трибуну для почетных гостей. И здесь, в этом серпентарии, атмосфера резко изменилась.

Там уже собралась вся местная элита. Весь цвет этого захолустного общества. Они были вынуждены присутствовать на этом фарсе, вынуждены улыбаться и аплодировать, когда мэр распинался о «великом благодетеле», который спас их город. Но их взгляды… В их взглядах была плохо скрываемая ненависть и презрение.

Я медленно шел мимо них к своему месту в центре. Патриарх Соколов, старый ястреб, сидел, прямой как палка, и хлопал с таким видом, будто отбивал такт на собственных похоронах. Его щенок-наследник, Андрей, хлопал так яростно, что его ладони покраснели, но в его глазах плескалась чистая, незамутненная ненависть. Он смотрел на меня, и я почти физически чувствовал, как он представляет, что разрывает меня на части.

Глава Лисицыных, хитрая женщина-паучиха, не восприняла мой урок в казино, и сейчас улыбалась мне самой чарующей из своих улыбок, но я видел за ней холодный расчет и плетущуюся паутину интриг. Представитель Тихоновых, увидев меня, побледнел и поспешно уставился в пол, словно боялся, что я сейчас превращу в куб его стул.

И еще десяток напыщенных индюков, чьи имена я не потрудился запомнить. Они смотрели на меня, как на раковую опухоль, которая пустила метастазы в их уютный, предсказуемый мир. Я был для них не просто конкурентом. Я был аномалией. Нарушением всех правил. Я был живым доказательством того, что вся их власть, все их деньги и связи — ничто перед лицом истинной, первозданной силы.

И это их пугало до колик.

Я проигнорировал и тех, и других. Прошел на свое место, сел и надел на лицо маску вежливой, вселенской скуки. Для меня и восторженная толпа, и ненавидящая элита были лишь разными видами шума. Один — громкий, восторженный и бессмысленный. Другой — тихий, ядовитый и столь же бессмысленный. Просто разные частоты одной и той же раздражающей помехи.

* * *

Дарина

Дарина стояла в секторе для почетных гостей рядом со своим отцом, главой клана Орловых. Она почти не слышала ни бравурной музыки, ни восторженных криков толпы, ни хвалебной речи мэра. Все ее внимание было приковано к одной-единственной фигуре, сидящей в центре трибуны.

Калев.

После их встреч в саду, а потом в особняке Вороновых она несколько дней не находила себе места. Снова и снова прокручивала в голове их разговор. Его холодный, пустой взгляд. Его чужая, убийственная логика. Ее семья, ее отец, советовали ей забыть о нем. «Он — не наша проблема, — говорил он. — Он опасен. Держись от него подальше».

Но она не могла. Она была целителем. Ее учили не отворачиваться от больных, а исцелять их, а Калев был болен. Его душу поглотила тьма, и она, Дарина, была единственной, кто мог попытаться зажечь в нем свет.

Она готовилась к этому дню. Провела два дня в библиотеке своего клана, изучая древние тексты о ритуалах очищения и экзорцизма и нашла то, что искала. Древнее, мощное заклинание клана Орловых — «Свет Истины». Заклинание, способное изгнать любую тьму и восстановить истинную сущность человека. Ритуал был опасен и требовал огромной концентрации, но она была готова.

Сейчас, глядя на Калева, сидящего на трибуне, она видела, как толпа обожает его, а элита — боится. И то, и другое, как она была уверена, лишь подпитывало того демона, что сидел внутри него. Она должна действовать.

Прямо здесь. Прямо сейчас.

Речь мэра, полная патоки и фальшивых дифирамбов в его адрес, наконец-то закончилась. Толпа взорвалась аплодисментами.

И в этот момент Дарина, стоявшая недалеко, глубоко вздохнув и собрав всю свою волю в кулак, начала свое движение.

* * *

Кассиан

Речь мэра наконец-то закончилась. Толпа грохнула аплодисментами. Я вежливо похлопал пару раз, с трудом сдерживая зевок и в этот момент Дарина, стоящая недалеко, начала свое движение.

Она отделилась от своей семьи и с решимостью, которая была бы достойна лучшего применения, направилась прямо ко мне сквозь толпу почетных гостей. На ее лице была маска вежливости, но я видел, как под ней горит холодный, фанатичный огонь целителя, идущего на рискованную операцию.

Она подошла, и я почувствовал, как ее светлая,