Бездарь из столицы - Максим Казанцев

— Говорите, — раздался на том конце безразличный голос.

— Жетон 734-Бета, — выдавил сержант, с трудом контролируя дрожь в голосе. — Обнаружено… массовое убийство. Характер… нетипичный. Возможно, ритуальный. Нужна ваша оценка. Координаты передаю.

— Ожидайте.

Связь прервалась. Не прошло и десяти минут, как снаружи послышался едва слышный свист нескольких опускающихся аэроходов. В помещение вошли люди в строгой униформе без знаков различия. От них веяло холодом и такой сконцентрированной силой, что сержант невольно отступил в тень.

А за ними, неспеша, словно на прогулке, проследовала пожилая леди. Она была одета в строгое черное пальто, а на её лице играла лёгкая, почти добродушная улыбка. Её взгляд скользнул по сержанту, и она направилась к нему. Сухонькая рука молча протянула раскрытое удостоверение. Прочитав название отдела и должность, сержант судорожно сглотнул и проклял свой служебный порыв. Он не мог припомнить ни одного случая, когда встреча с «мозгоправами» приносила кому-то пользу.

— Это вы сделали вызов, милый? — её голос был тёплым, бархатным, как у заботливой бабушки.

Сержант молча кивнул, не в силах вымолвить слово.

— Вы сообщали кому-то ещё о своей находке? — спросила она, заглядывая ему в глаза.

Он медленно, заторможено покачал головой.

— И ничего не брали с места? Не прикасались?

Снова отрицательное покачивание головы.

Тогда её улыбка стала чуть шире. Она подошла ближе, положила свою мягкую, морщинистую руку ему на лоб. Её глаза, такие спокойные и добрые секунду назад, вдруг показались ему бездонными колодцами, в которые он сейчас провалится.

— Отлично, — прошептала она, и её голос прозвучал прямо у него в голове. — Тогда забудь. Забудь всё, что здесь видел. Ты просто очень устал. Устал и отпросился со смены пораньше. Иди домой. Ложись спать.

Её слова проникли в сознание, обходя все барьеры, как горячий нож сквозь масло. Воля сержанта растворилась без следа. Взгляд его стал пустым, стеклянным.

— Иду домой… спать… — механически повторил он.

Он развернулся и зашагал к выходу неестественной, деревянной походкой, не видя, как «добродушная» старушка проводила его взглядом, в котором теперь плясали самые что ни на есть дьявольские огоньки. Её улыбка исчезла, сменившись холодной, хищной маской. Она обернулась к бойцам.

— Обыскать. Всё. Ничего не трогать, в случае любых подозрительных находок сразу же звать меня.

Глава 19. Цена выживания

Боль…его неизменная попутчица. Она было первым, что ощутил Марк, возвращаясь в сознание. Не острая, режущая боль от свежей раны, а глубокая, тупая, выматывающая — словно всё его тело превратилось в один сплошной очаг агонии. Каждый вдох отдавался в рёбрах. Каждое движение — огнём и пульсацией в мышцах. Он лежал на своей кровати, уставившись в потолок, и не мог вспомнить, как вообще добрался домой.

Память возвращалась обрывками. Склеп. Кровь. Крики. Жрец. Клинок в его руке. Аня, убегающая в ночь. И эта проклятая рана на руке — там, где ритуальный кинжал пронзил его плоть.

Марк медленно, стиснув зубы, повернул голову. За окном было утро. Какое по счёту? Он не знал. Дни слились в один бесконечный туман боли и лихорадочных снов. Парень попытался приподняться на локтях — и тут же рухнул обратно, задыхаясь. Слабость. Невероятная, удушающая слабость, сравнимая с той, что он чувствовал после имплантации артефакта. Его тело, обычно послушное и отзывчивое, отказывалось подчиняться.

Он осторожно приподнял левый рукав футболки. То, что он увидел, заставило его содрогнуться и похолодеть. Кожа вокруг раны была тёмной, почти чёрной, с багровыми прожилками, расползающимися в стороны, как корни ядовитого растения. Сама рана не кровоточила, но и не затягивалась — края были воспалёнными, припухшими. И от неё исходило тепло. Неестественное, лихорадочное тепло.

«Кинжал, — пронеслось в голове с ледяной ясностью. Ритуальный кинжал. Он был не просто оружием».

Парень закрыл глаза, заставляя себя дышать ровно. Паника — враг. Паника убивает быстрее любого яда. Он вновь подключил холодную, аналитическую часть своего разума — ту, что помогла ему выживать в последнее время: в схватке с культистами, во всех передрягах, что свалились на него за последние месяцы.

«Анализ. Что у меня есть»?

Артефакт в груди. Он усиленно работал — Марк чувствовал слабый, но ровный пульс энергии. Имплант не просто поддерживал жизнь. Он боролся. Боролся с чем-то чужеродным, тёмным, что проникло в тело вместе с лезвием Жреца.

Проклятие? Яд? Некротическая энергия? Марк не знал точно, но понимал главное — если бы не артефакт, он бы уже умер. Обычный человек не пережил бы и первой ночи. А он выжил. И будет жить дальше. Нужно только время. Ресурс, которого у него осталось так мало…

Парень осторожно опустил рукав, скрывая отвратительную картину, и снова откинулся на подушку. Веки наливались свинцом. Сон тянул его обратно в свои липкие объятья.

«Нет, — он попытался сопротивляться, но тело не слушалось. Нельзя. Нельзя спать. Там… там они».

Но тьма накрыла его, безжалостно и неумолимо. Кошмары пришли мгновенно. Марк снова стоял в склепе. Горящие факелы бросали пляшущие тени на стены. Жрец возвышался над ним, лицо — маска безумного экстаза, руки — по локоть в крови. Кинжал в его пальцах светился багровым, пульсирующим светом.

— Ты думал, что сбежал? — голос Жреца эхом разносился по склепу. — Ты носишь мою метку, глупец. Метку Господина. Она выжрет тебя изнутри. Медленно. Мучительно.

Марк попытался пошевелиться, но его ноги были прикованы к полу невидимыми цепями. Руки не слушались, а нож валялся где-то в стороне.

Жрец занёс кинжал для удара — Марк проснулся с рывком, задыхаясь, весь в холодном поту. Сердце колотилось, пытаясь вырваться из груди. Он судорожно схватился за простыни, пытаясь удостовериться, что это реальность, что, но дома, а склеп — позади. Но ощущение не уходило. Ощущение, что что-то чужое, тёмное и злобное, всё ещё цепляется за него, пытаясь утащить обратно. Парень с трудом сел, обхватив голову руками. Пальцы дрожали.

«Сколько это продлится»?

Первая неделя была адом… Марк практически не вставал с кровати. Он поднимался только чтобы дойти до ванной или кухни — и то через силу, держась за стены. Его мир сузился до размеров комнаты, до границ между сном и бодрствованием.

Кошмары приходили каждую ночь. Склеп. Жрец. Кровь. Лица погибших пленников, укоризненно смотрящих на парня. Аня, кричащая о помощи и зовущая его все то время, пока ее волокут к алтарю. И всегда, всегда — этот проклятый кинжал, пронзающий его вновь и вновь. Он просыпался с криком и долго сидел в темноте, пытаясь успокоить дыхание и