Мы будем первыми! Путь к звездам - Сергей Баранников

Все выходные мы оставались в неведении. В субботу я заглянул в деканат, но никто не мог сказать мне наверняка какое развитие получила ситуация с Рязанцевым и с Максом. Телефон Фомина не отвечал. Лишь в понедельник, когда мы пришли на пары, появились первые новости.

Глава 19

Новые возможности

Чуда не произошло. Фомина отчислили с занесением выговора в личное дело. В министрестве посчитали эту выходку неприемлемой и опасной для жизни жителей города, а потому Максу чудом удалось уйти от статьи.

Рязанцева сняли с должностей декана факультета и начальника управления полётами. Хорошо, хоть не дали срок и вообще оставили преподавать в академии. Место Льва Михайловича ожидаемо занял Смирнов, но я представляю, какой это был удар по гордости Рязанцева. Рассказывая о случившемся, Быков обмолвился, что Михалыч вообще писал заявление по собственному желанию, но ректор уговорил его остаться.

Ситуацию с Максом никто не комментировал, а Рязанцев хмурился и любые вопросы игнорировал. Полёты временно приостановили до особого распоряжения, а на аэродром явилась комиссия, которая принялась расспрашивать о ситуации с полётами. В один из дней они решили пообщаться и со мной.

— Скажите, Михаил, вы не замечали ничего необычного в поведении Максима Фомина? — поинтересовался мужчина.

— Мы с ним давно не общались. Так уж вышло, что учёба мешала, а потом у моих друзей была свадьба, рождение ребёнка, и я больше времени уделял общению с ними.

— А Лев Михайлович? — продолжал расспросы мужчина. — У вас с ним был конфликт?

— Рязанцев — очень строгий и требовательный человек, поэтому со стороны может показаться, что студенты ссорятся с ним. На самом деле, это обычный образовательный процесс, и ничего особенного в этом нет.

— Это правда, что в прошлом году ваш самолёт вошёл в штопор?

— Да, было такое, — признался я, не видя смысла отрицать факт, который можно легко проверить. Раз комиссия задала этот вопрос, значит, им известно об этом, и если я буду отпираться, сделаю только хуже себе.

— Это случилось по вине Рязанцева? — прозвучал провокационный вопрос.

— Нет, это случилось из-за стечения обстоятельств. Я выполнял фигуру пилотажа и не учёл скорость ветра, а также ряд других особенностей. К счастью, мне удалось вовремя сориентироваться и вывести самолёт из штопора.

— То есть, это была ваша ошибка?

— Можно сказать и так.

— И вас не отстранили от полётов?

— Я получил временное отстранение до тех пор, пока лётная комиссия академии не убедилась в причинах инцидента. Затем, Лев Михайлович лично проверил мои навыки пилотирования и допустил к полётам.

Конечно, всё было не совсем так, но со стороны выглядело правдоподобно, а реальная картина пусть останется между нами с Михалычем. Нечего выносить сор из избы. Тем более, мы всё уже давно решили.

— Благодарю за уделённое время, — разочарованно произнёс мужчина и потерял ко мне всякий интерес. Судя по всему, он не смог найти ничего, за что можно было бы зацепиться.

Немного позже, когда поехал на выходные домой, я встретился с Фоминым, который теперь был свободной птицей.

— Как бабуля пережила новость о твоём отчислении? — спросил я у Рыжего, когда мы встретились в городе.

— Я пока ничего не говорил. Не надо ей волноваться лишний раз. Сказал, что приехал в увольнительную на пару дней.

— А что через неделю скажешь? Не будешь же ты вечно в увольнении.

— Так я через пару дней уезжаю. Работу себе нашёл на сезон — фотографом на море. Не занятие, а мечта.

— А ты фотографировать умеешь?

— Есть опыт, — уклончиво ответил Макс. — Зато представь: ходишь по пляжу, фотографируешь девчонок, если им нравится, продаешь фотки и получаешь денежку. Нет — всё равно ты в выигрыше.

— Ты как всегда только о девчонках и думаешь, — ухмыльнулся я.

— Я о чём ещё думать? Не о космосе ведь! — заржал парень, подкалывая меня.

— Оно того стоило, Макс? — спросил я совершенно серьёзно.

— Да знаешь, Мих, тяжело сказать, — ответил Рыжий и сплюнул себе под ноги. — С одной стороны, стать пилотом было моей мечтой. С другой стороны, это было делом принципа. Я поступил так, как не хватило бы смелости поступить никому другому. А ещё стал легендой в Ворошиловграде.

Фомин рассмеялся, но в его глазах я не увидел радости.

— А потом куда? Уже решил чем будешь заниматься?

— Попробую в авиационное училище штурманов пойти. Вон, в Ейск, к примеру. Сменю обстановку, попробую начать с чистого листа. Тем более, там полгода курорт и куча приезжих девчонок. Лето, море, жара, курортные романы… Сам понимаешь. Не жизнь, а сказка.

— Макс, ты неисправим! — ухмыльнулся я и покачал головой. — Думаешь, тебя допустят до полётов после того, что ты сотворил?

— А что я сотворил, Мих? Аварии не произошло, ущерба никому не причинил.