Отцовский трон - Наиль Эдуардович Выборнов

Которые, как выяснилось в разговоре с Анастасией, широко влияют на политику окрестных земель. Дальше – Крым, полуостров, соединенный с большой землей узкой полоской земли. По крайней мере, так мне это представлялось.

А вот на востоке – княжества, которые разрушила Железная Орда. Ну и сама она, раскинувшаяся на множество дней пути. Там живут татары, никто туда не ходит, кроме купцов, которые настолько жадны до наживы, что готовы рисковать.

Но, что было на полдень от того же бывшего Воронежского княжества, я понятия не имел. Я видел старые карты в Николо-Одринской обители, но почему-то так и не спросил. А ведь монахи наверняка отправляли туда своих людей, да и кто-то ведь точно возвращался оттуда.

– А что там? – все-таки спросил я.

– На полдень от того, что когда-то Воронежским княжеством было, еще одно находится, Ростовское. Оно на берегу моря, которое тоже теперь Ростовским называют, оно через узкий перешеек с Великим Черным Морем соединяется. Богатое княжество, купцы туда часто ездят торговать, уж очень в тех местах земля хорошо родит, да и море тоже свои дары дает. А вот дальше казаки живут.

– Казаки? – повторил я незнакомое слово. – А это-то кто такие?

– Ну да, казаки, – кивнул Иван Резаное Ухо. – Это люди, которые никаких владетелей над собой не признают, а живут своим умом. Они сами земли себе берут столько, сколько хотят, сами оружие куют, да и решают все сами, на собрании, которое сходом именуют. С ними тоже купцы из Союза Торговых Городов торгуют. А вот крымчане, что казаков этих, что людей из Ростовского княжества в рабство уводят. Приезжают на лодках своих, переправляются, хватают, да уводят. Поэтому у крымчан работают рабы, а любой свободный человек – это воин.

– А почему эти самые казаки не поднимутся, да на Крым не пойдут, если они так свободу свою ценят? – не понял я. – Им ведь не должно нравиться то, что их соплеменников крымчане в рабство уводят?

– Так они пытались, а толку-то, – усмехнулся воевода. – Казаки в сече, говорят, очень люты, да только крепости брать они не обучены. А у крымчан куча горных крепостей. Так что бывает такое, что казаки налетят, да побережье Крыма пограбят, да только их после этого обратно в степи отбрасывают.

– Вот оно как, – я покивал и тут же задал следующий вопрос. – А почему тогда купцы из Союза Торговых Городов на помощь казаков не позвали?

– Ну, во-первых, потому что сор из избы выносить не хотят, – ответил Иван Резаное Ухо. – А во-вторых, потому что казаки воевать будут так, как им это нравится. Созовут сход, поставят над собой атамана, а потом мне с ними договариваться придется. А с ними договориться очень тяжело, упрямый это народ. Да и говорю же, власти они никакой над собой не знают, и знать не хотят.

– Ну, что-то в этом, наверное, есть, – пожал я плечами. – Раз вольно живут, значит, им этого хочется. Вот много ты, Иван, народа знаешь, который над собой никакой власти не признает? Везде, куда ни глянь, короли сидят, да князья. А тут вольница.

– Так людишки туда бегут, знаешь, – проговорил воевода. – Кто от налогов тяжелых, а кто и от виселицы. Казаки всех принимают к себе, прошлое чужое их не интересует. Любому они готовы дать отрез земли, ну и оружие, чтобы себя защитить смог. Так что ты прав, есть в этом что-то. Но мы отвлеклись. Короче, не знаю я, что и думать: придут еще крымчане или не придут. Могут и прийти.

– Так, может, тогда просто поторопиться надо? – спросил я. – Быстрее Херсон взять?

– Быстрее, чем камнеметы построены будут, этого все равно не сделаешь, – ответил Иван. – Сам ведь понимаешь, это дело такое, не быстрое. Одну ошибку при строительстве сделай, и эта махина мало того, что работать не будет, так еще и на части развалится и народ побьет. Так что строителей торопить нельзя, как этого не хотелось бы. Но, думаю, дней через пятнадцать они закончат уже. Потом обстреливать будем, это тоже дело долгое, потому что, нужно хотя бы несколько проломов в стенах сделать, чтобы ринуться туда всем вместе, понимаешь? А крымчане тоже просто так сидеть не станут, они баррикады сделают, и отбивать штурм будут уже из-за них.

– Я вот что спросить хотел, Иван, – вспомнил я. – А ты не боишься, что если мы стену раздолбаем, крымчане уйти попытаются, детьми прикрывшись? В заложники их возьмут, пообещают перерезать, если не пропустим?

– Думал я об этом уже, – ответил Резаное Ухо, и по лицу его было понятно, что мысль эта была ему явно неприятна. – Но мы тогда ударим. Просто понимаешь, детей они все равно не отпустят, либо перережут, либо в рабство продадут. И тут уж лучше рискнуть и хоть кого-нибудь спасти, чем отпустить их и всех потерять. Но вообще, еще лучше во время штурма крымчанам дорогу к темнице отрезать. Они ведь детей наверняка там держат, не в тереме же в самом деле, там места не так уж и много должно быть.

– Отряд отправишь туда? – спросил я. – Ну к темнице.

– Может быть и отряд отправлю, а возможно и сам пойду, – вздохнул Резаное Ухо. – А вообще, Олег, за сегодняшнее тебе награда полагается. Бери-ка ты всех лошадей, что после крымчан остались. Хотя нет, не всех, десятка два я у тебя все же заберу, нам для дозоров пригодятся, а остальных забирай. Ты ведь конно воюешь, и уже показал, что тебе доверять можно.

– Пять десятков лошадей? – чуть не закричал я, но тут же осекся. Видно же, что от чистого сердца дает, да еще и почитай большую и лучшую часть добычи. Все-таки оружие крымчан и доспех их мало на что годится, а вот скакуны хорошие, да и в бою уже побывали, значит, учить не придется. – Спасибо, Иван!

Но пять десятков лошадей… У нас сейчас стадо больше шести десятков, которое все окрестности выедает, так еще и овсом подкармливать приходится. А овес-то только из наших запасов, караван только продовольствие привез, а не фураж. Так теперь и еще пять десятков нам подарили… Ну и стадо же это получится?

Хотя, может быть, отправить часть лошадей в Одессу, и там продать? Много людей на это дело не надо, хватит трех, ну в крайнем случае, пятерых человек, так что отряд особо не ослабнет. Зато серебра заработаем, правда его я, скорее всего, дружинникам раздам. Как ни крути, уже дважды жизнями рисковали, так что нужно немного вознаградить их.

Хотя если два десятка лошадей