Старые недобрые времена 2 - Василий Сергеевич Панфилов

Поймав себя на том, что мысленно рассчитывает количество пороха, тоннели и сложности работ, Ванька, кривовато усмехнувшись, тряхнул головой. Потом… всё потом!

Сейчас ему нужно пройти во вражеское укрепление…

' — На вокзал' — мысленно поправился он, но вышло так себе…

Вся эта публика — провожающие, отправляющиеся, праздные зеваки, полицейские, носильщики и торговцы — часть обороны вражеского укрепления!

Вдох, выдох…

Прислонившись к чугунному фонарному столбу, он, достав часы, посмотрел без нужды на часовую и минутную стрелки, не видя их. Кислый, чуть едкий воздух, заполненный угольной копотью, запахами смазки, металла, прогоняется через лёгкие. Запах прогресса.

Немного отошёл… и, старательно сделав вид человека скучающего, вспоминая иногда, что надо моргать, начал оглядываться по сторонам.

Возле газетного киоска человек в высоком цилиндре неторопливо подбирает прессу в поездку, чтобы не так скучно было в пути. Долговязый, одетый по английской моде…

… и сердце тревожно кольнуло. Маменька…

Да ну нет, бред! Совпадение, разумеется, просто совпадение.

Вот женщина в трауре, которую осторожно ведёт под руку тощий, голенастый веснушчатый подросток, уже несколько выросший из своей одежды. Очевидно, это семья, убитая горем… нет, такое не сыграешь.

Тучный старик с папкой подмышкой, весь в чёрном, основательный, похож на разжиревшего, откормившегося на падали ворона. Вернее всего, это провинциальный нотариус, ездивший в Париж по делам. Есть в нём что-то такое…

Компания офицеров, блестящих, звенящих… шпоры, аксельбанты, эполеты, ордена и медали. Руки в белых перчатках то на эфесах парадных клинков, то на усах, в глазах — огонь недавних победителей, которые смогли, и которые — живы! Вопреки всему! Сейчас пора награждений и повышений… а если и нет, то именно сейчас, если они холосты, пора свататься к богатым наследницам, потому что победителям можно если не всё, то много больше, чем простым смертным!

Двое полицейских чуть поодаль идут, вглядываясь в листок с ориентировками, который один из них, коренастый усач с плотным животиком, держит в руке, и сердце затопил липкий страх. Вот они проходят мимо…

… прошли. Дышать, дышать… дышать, чёрт побери! Задышал…

Отлепившись от фонарного столба, пошёл в сторону кассы, старательно огибая людей и светски раскланиваясь с дамами. Как все…

… а главное, оставляя позади полицейских. Ах, как сжалось сердце, когда они подошли вплотную… но теперь всё позади, просто следует быть осторожным и внимательным.

Здесь, на вокзале, нет ещё того привычного столпотворения, поездки по железной дороге уже не диковинка, но ещё и не обыденность!

Позади офицеры и полиция, подозрительный долговязый тип, одетый по английской моде, и вот наконец касса, с любезным, предупредительно-вежливым кассиром, красивым молодым мужчиной лет двадцати пяти.

Короткая беседа, перебор прибрежных городов, отрывистая легенда о сложной имущественной тяжбе, из-за которой он срочно, бросив все дела, вынужден плыть за океан. Время, месье, время… эти янки… ну, вы же понимаете, месье!

Легенда короткая, придуманная наспех… да и нужно ли больше? Несколько слов, рассеянные, довольно-таки расплывчатые ответы, и кассир, если ему этого захочется, остальное додумает сам! А нет… так многие ли откровенничают с кассирами, выкладывая им всю подноготную?

Получив билеты до Кале, он отошёл, сверился с отпечатанным на них временем, с часами… и закусил губу. До отправления ещё почти полтора часа, и проводить их здесь, на вокзале…

' — А с другой стороны, я уже на вокзале, и значит, какую-то проверку уже прошёл, — попытался успокоить себя попаданец, — Та-ак… нужно успокоиться, вести себя естественно! Естественно, да…'

Чуть подумав, он отправился в ресторан, заказав что-то простое, и быстро, совсем не во французском стиле, расправившись с едой, не ощутив, да и не вспомнив потом ни вкуса, ни названия, ни цены.

Времени, между тем, остаётся достаточно, и Ванька, подхватив саквояж, отправился-таки на экскурсию по вокзалу, стараясь делать вид человека, не озабоченного серьёзными проблемами. Во всяком случае, не большими, чем у обычных молодых людей…

По вокзалу прошлись служители, напоминая пассажирам, какие поезда с каких именно платформ отправляются, по необходимости указывая дорогу и помогая с багажом, и Ванька, подхватив саквояж, с облегчением отправился в нужную сторону.

' — Чёрт' — мысленно ругнулся он на себя, припоминая, что кассир, кажется, спрашивал что-то о выборе вагона, но он не то прослушал, не то недопонял его…

Впереди паровоз — маленький, неказистый, открытый всем ветрам и непогодам. Сзади платформа с углём, и сразу за ней его вагон — крохотный, на два купе, каждое из которых имеет свою дверь…

… и разумеется, никаких стекол, и уже тем более, туалета! Терпите, господа…

Деревянные ставни, довольно таки широкие, но не очень удобные сиденья, набитые конским волосом, с валиком по центру, узкий стол, на который можно разве что положить на время газету…

… и попутчик. Плотный, осанистый мужчина с брюшком, но, помимо брюшка, у него в наличии неслабый разворот плеч и широкие ладони с ещё не сошедшими мозолями от палаша и поводьев.

— Месье, — коротко кивнул Ванька, усаживаясь на своё место и заталкивая саквояж под сиденье.

— Месье… — чуточку запоздало поклонился сосед, возящийся с куда как более объёмным баулом и корзиной.

— Да чтоб тебя, — в сердцах пробормотал сосед, пытаясь пристроить корзину.

… на русском.

Ванька, услышав русскую речь, чуть дрогнул было, поплыл, но тут же подобрался, собирая, как паззлы, всю палитру сложных мыслей и эмоций. Мир вокруг привычно выцвел, потускнел.

Движения, и без того скупые, плавные, стали вовсе уж пугающе расслабленными, с той ежесекундной готовностью к моментальному взрыву, к действию, к готовности бить насмерть и отражать удары, что поймёт только тот, кто воевал, и всерьёз.

Лицо его, впрочем, даже не дрогнуло, так ведь и учили…

… палкой науку вбивали.

А в голове гул, и мысли, мысли, мысли… Русские? Поляки? А может…

… да всё может быть!

Сразу просчёт вариантов — если, если, если…

… но попутчик не торопится ни бросаться на него с ножом, ни вытаскивать пистолет, ни демонстрировать грозные бумаги. Ни-че-го…

Рослый, плотно сбитый, несколько излишне упитанный, и пожалуй, рыхловатый на вид. С видимой ленцой, с повадками человека, любящего вкусно и плотно покушать, хорошенько выпить, перекинуться в картишки, дымя сигарой, он не выглядит ни опасным бойцом, ни интеллектуалом.

Внешность, впрочем, бывает обманчивой, и попаданец знает это лучше других. Таких вот плотных, неспешных, флегматичных мужчин, в доли секунды преображающихся в разъярённого медведя, он достаточно видел на бастионах.

Да и тем более, кавалерист… что предполагает куда как неплохую физическую подготовку, пусть даже и