Последнее слово единорогов - Виолетта Орлова

– Он врет, я ничего у него не крала! – вдруг громко воскликнула девчонка. Наверное, ей не стоило вмешиваться в мужские разборки, ибо эта реплика привела бугая в безудержное состояние бешенства: он хотел уже накинуться на нее и свалить в пропасть, но Инкард помешал ему, осторожно придержав рукой. Его прикосновение не было излишне грубым или настойчивым, но забияка вдруг вздрогнул и с мистическим ужасом в глазах посмотрел на защитника. На том месте, где естествознатель коснулся его рукой, немедленно обуглилась одежда, обнажив беззащитно розовую кожу.

– К-как ты это сделал? – с задержкой прошептал он, продолжая во все глаза таращиться на Инка. Тот лишь насмешливо покачал головой.

– Не знаю. Само получилось. Проваливай.

Бугаю не пришлось повторять дважды. Он сорвался с места так стремительно, что ветка под ними принялась ходить ходуном. Инкард глубоко вздохнул и поплелся за ним, желая как можно быстрее уйти с обрыва. Разговаривать со спасенной девчонкой ему было недосуг. Но липучка сама хвостиком побежала за ним.

– Как тебя зовут? – с живым любопытством поинтересовалась она.

– Инк, – сухо буркнул новоиспеченный спаситель, откровенно злой на самого себя, что не удержался и вместо того, чтобы следовать заветам отчима, предпочел поступить, как Артур.

– А меня Ранди.

– Мне все равно.

– Почему?

– Потому что мне нет до тебя никакого дела.

– А зачем тогда ты спас меня?

– Глупость, конечно. Это ваши разборки.

– И все же, ты вмешался.

Инкард резко остановился и в первый раз посмотрел в глаза девчонке. Они у нее были большущие, малахитово-зеленые: в каждом зрачке по бескрайнему лесу. Глядя в них слишком долго и заплутать немудрено.

– Ты правда воровка? – спросил вдруг он строго. Та остервенело затрясла головой.

– Не-ет, ты что. За воровство меня бы уже давно выгнали с дерева.

– Мне приходилось как-то воровать, – неожиданно для самого себя признался Инк. – Я тогда жил в другом городе. Мне не понравилось.

– Спасибо, что вступился. Если бы не ты, Крил столкнул бы меня вниз. А как у тебя получилось прожечь ему рубашку?

– Не знаю, так вышло, – скупо ответил Инк, напрочь потерявший интерес к беседе. Но настырная девчонка преданно бежала за ним, как собачонка за вновь обретенным хозяином.

– Врешь!

– Ты тоже соврала, что не воровка.

– Почему так думаешь? Умеешь мысли читать?

– Просто чувствую, что врешь, вот и все.

– Кстати, а ты что, не знаешь Крила?

– Почему я должен его знать?

– Его родители – важные шишки. Его все боятся и уважают. А ты не знаешь… Я вот чувствую, что ты не очень-то общительный. И одинокий.

Инкард не остановился. Туше. Девчонка оказалась права. Наплевать.

Они больше не разговаривали, но при этом Ранди послушно бежала за ним, будто ее вели на веревочке. Таким манером они дошли до его гнездима. Вообще-то, он планировал побывать в Птичьем графстве; но эта случайная встреча так взволновала его и сбила с толку, что он позабыл обо всем на свете.

– Аа, вот ты где живешь, – присвистнула девчонка, восхищенно обозревая владения Инка. Действительно, вместительный двухэтажный гнездим с витиевато сплетенным арочным балкончиком впечатлял. Но Инк не любил этот дом; он не принадлежал ему, вдобавок, в Беру мальчик чувствовал себя чужим. Он уже хотел было пройти внутрь, безжалостно хлопнув дверью перед носом своей преследовательницы, как та совершенно бесцеремонно схватила его за руку.

– Не пригласишь в гости? – с детским разочарованием в голосе поинтересовалась она. Инк покачал головой.

– Ладно, – не обиделась Ранди, и вдруг быстро чмокнула его в щеку.

– До встречи, Инк! – беззаботно пропела плутовка и была такова, оставив смущенного и вконец растерявшегося спасителя зависнуть в шаге от порога своего гнездима.

Мама, как назло, была на страже. На лице Павлии нарисовалась хитренькая и весьма заговорщицкая улыбка, когда она взглянула на хмурого сына.

– Что же ты не познакомил меня со своей подружкой?

– Она вовсе и не подружка, – возмутился Инкард подобному предположению. Ему, вообще-то, надо мир спасать, а не о всяких вертихвостках думать. Тем более, девчонка совсем не в его вкусе; разве что волосы красивые. Мать весело хихикнула, чем еще больше возмутила серьезного Инкарда.

– Мы с твоим папой тоже не сразу сошлись, – добавила она легкомысленно.

– С которым из двух? – буркнул невежливый сын, уже скрываясь в своем гнездимном отделе. Хорошо, впрочем, что мама не услышала.

– Странно только одевается эта девочка… Такая серая невзрачная одежда… Неужели в Вороньем графстве поменялась мода? – Донеслось до него в тот момент, когда он аккуратно прикрывал за собой плетеную дверь.

***

На следующий день, выйдя утром из дома, новоиспеченный спаситель к своему ужасу заприметил возле куста сирени рыжее облако.

– Так и будешь за мной бегать? – хмуро поинтересовался он.

Жаль, что вокруг гнездима не было забора, удивительная небрежность со стороны Норогана.

– Да, – серьезно ответила Ранди. – Кажется, я влюбилась в тебя.

– Чушь, – брезгливо сморщился Инк. – Ты увидела меня вчера впервые в жизни. И прям так сразу влюбилась?

Ранди задумчиво повертела в руке свой рыжий локон.

– Ну не прям так сразу. Но почти. А потом вечером я еще погадала на чаинках и выяснила, что ты мой суженый.

От подобных детских высказываний скептику-Инку стало смешно. Он уже хотел было заявить, что она не в его вкусе, как вдруг Ранди восхищенно воскликнула, таращась ему куда-то в область груди. Неужели заприметила мышцы, которых в действительности не было?

– Что это такое? Гигантский червяк?

– Нет, ящерица.

– А оно съедобное?

При этих возмутительных словах рептилия яростно фыркнула. Впрочем, ее хозяин тоже вознегодовал.

– Это живое существо! Как можно думать о том, чтобы его съесть!

– Все кого-то едят, не вижу тут ничего предосудительного.

– Так, слушай, иди домой, а? У меня и без тебя дел полно.

– Не хочу я домой.

– Это еще почему?

Ранди с грустью наклонила голову; дремучий лес в ее мшистых глазах померк.

– Ты бы хотел возвращаться туда, где тебя постоянно награждают тумаками, вместо ласки, и проклятиями, вместо похвалы? – вопросом на вопрос ответила она, а Инк помимо воли вдруг почувствовал к ней острую жалость. Он ненавидел всякое насилие, а тем паче когда оно исходило от близких людей. От страшных воспоминаний стало трудно дышать, словно кто-то невидимой рукой сжал ему легкие.

– Что с тобой? – спросила Ранди, с волнением вглядываясь приятелю в лицо.

– Я… – Инкард замер, силясь вдохнуть. Но ведь все уже осталось в прошлом? Нороган любит свою семью, и никогда не поднимет на него руку. Тем более, отчим обещал. Отчего же тогда так страшно и совсем нечем дышать?

– Просто