Фантастика 2025-168 - Сергей Леонидович Орлов

— Вы тоже благородный, — напомнил приятелю Шуйский.

И Зимин разочарованно простонал:

— Вот зачем вы все портите, князь?! Мне ведь теперь придется вести себя прилично.

— Будьте собой, — предложила Нечаева. — Если вы кому-то вы не понравитесь, это будут проблемы человека, который не смог рассмотреть вашу ценную душу.

Зимин взглянул на мою спутницу с теплом, а затем негромко сказал, обращаясь ко мне:

— Вам очень повезло, Павел Филиппович — вам можно было самому выбрать, с кем сюда прийти. Такая свобода дорого стоит. Цените ее!

Арина на мгновенье прильнула ко мне крепче. На ее лице появилось напряжение, которое, впрочем, тотчас исчезло.

Мы вышли по дорожке к куполу, скрывающему центр сада. На этот раз я вышел слегка вперед, чтобы шагнуть под купол первым, но к счастью за полупрозрачной преградой нас не ожидало ничего жуткого. Вместо деревьев перед нами раскинулся амфитеатр из розоватого камня. Распорядитель вышел нам навстречу и сообщил, какой ряд и номер места отведен каждому из нас.

— Как здесь все серьезно, — нервно заметил Шуйский. — А самим место выбрать нельзя?

— Вам выделено место рядом со мной, — Зимин толкнул князя локтем в бок. — Так что не жалуйтесь. А всем, кто не собирается отправиться домой сразу после этого мероприятия, предлагаю встретиться у входа в сад. Я покажу отличное место, где подают отменную уху. Вы потом туда будете после каждой попойки ходить, чтобы лечить голову и живот.

Парни приободрились и с энтузиазмом разбрелись по своим рядам.

Мы спустились ближе к сцене, украшенной цветами и яблоками. Небольшой постамент под аркой, увитой зеленью, отчего-то напоминал трон, а когда к нему подошла Екатерина Юрьевна в зеленом платье, то это ощущение усилилось.

— Господа и дамы, мы надеемся, что вам понравилось в нашем саду! Каждый год мы проводим это мероприятие, чтобы вы могли себя показать и других посмотреть. Здесь собрался цвет Империи — свободные благородные молодые люди, которые ищут себе достойную пару. Надеюсь, что наш сад смог объединить чьи-то сердца и руки. Казна каждый год выделяет обеспечение тридцати свадеб, сыгранных у состоявшихся после нашего мероприятия пар. Императрица обещает всем девушкам пошив платья за свой счет, а император дает отсрочку службы всем молодым людям на нужное для укрепления брака время…

В рядах послышались едва слышные шепотки и смешки, которые пришлись Екатерине не по вкусу. Она слегка скривилась и окинула дальние места ястребиным взором. И я сразу поверил, что даже коты могут бояться такую девицу. Было в ней что-то отталкивающее. И зале сразу же воцарилась тишина.

— Мы рады, что некоторые молодые люди пришли уже парами, — нацепив на лицо радушную улыбку продолжила девушка. — И пусть часть этих пар просто дружеские — для Империи важны любые узы. Но сегодня произошло еще кое-что важное, о чем я с радостью хочу вам сообщить. Наша Империя гордится своей богатой историей. Мы чтим законы и традиции наших предков…

— Не нравится мне это, — раздался голос Шуйского, которому досталось место за нами с Нечаевой.

— Есть древний закон, который связывает людей и обязывает их стать спутниками. Если мужчина благородной крови спасает девицу, то обязан взять за нее ответственность, должен ввести ее в свою семью равной…

На сцену позади Екатерины вышла Свиридова. Она подошла к подруге и бросила на нее жертвенный взгляд, которому могла бы позавидовать любая святая.

— Я ей все волосы выдерну… — прошептала Нечаева.

— Елена Анатольевна была спасена Павлом Филипповичем Чеховым. И по закону наших предков…

Внезапно на сцену вышел высокий, закутанный в плащ мужчина:

— Закон гласит, что старший свободный родич должен взять на себя обязательства младшего, — перебил он княжну. — Не по покону, что младший обрел спутницу, а старший еще не получил такого счастья!

— Что происходит? — растерялась Екатерина, явно не привыкшая к тому, что кто-то ей мешает.

Морозов театрально поклонился:

— Простите старика, — произнес он. — Но я охраняю Империю, и так же как и вы считаю священным каждый закон. Как родич мастера Чехова имею что сказать по этому поводу… Хотя мы с Софьей Яковлевной Чеховой, бабушкой Павла Филипповича, еще не дали обеты в храме…

— Вы желаете взять спутницей Елену? — пролепетала ошарашенная племянница императрицы.

Морозов смерил Свиридову холодным взглядом, которые словно сдирал с нее кожу, и сухо засмеялся:

— Я пока еще не выжил из ума, юная госпожа! Девица она хорошая, но совершенно не в моем вкусе. Я, знаете ли, предпочитаю мудрых и самостоятельных. Мою избранницу спасать не надо. Она может упокоить целый полк врагов, а потом поднять их и заставить копать для собственных тел могилы. Таких женщин упускать нельзя. Но у меня есть названный сын…

Я почувствовал, как Стас позади меня поднялся на ноги. И вокруг воцарилась тишина.

— Станислав Александрович! Сильный, смелый, истинный сын Империи, который…

Зимин лениво зевнул и запоздало прикрыл рот лопатообразной ладонью. На его лице появилось глумливое выражение. Александр Васильевич утер уголок глаза, словно смахивая слезу и продолжил торжественным голосом:

— Отдаю самое дорогое что у меня есть — названного сына! Я растил этот цветок для такой вот благородной госпожи…

— Не для тебя цвела роза… — под нос себе пробормотал Стас и бодро спустился по ступеням. — Не для тебя, не для тебя…

Свиридова смотрела на него со священным ужасом. Если бы она могла попятиться, то наверняка бы это сделала.

— Вы шутите? Этот мужлан… — начала было Екатерина Юрьевна, но Морозов резко ее оборвал.

— Следите за языком, барышня! Вы говорите о моем родиче. Человеке, который вскоре встанет во главе службы кустодиев. Организации, что день и ночь неустанно бережет монарший строй и правящую семью. Этому человеку, к слову, аплодировал сам император.

Екатерина побелела и попятилась. Зимин же подошел к Елене Анатольевне и склонил голову к плечу, рассматривая будущую спутницу:

— Бедра узковаты, но ничего, лекари у нас хорошие. Глядишь, и пятерых выносить сможете, Елена…

Он замялся, и девушка холодно подсказала:

— Анатольевна.

— Анатольевна… — повторил Зимин хлопнул в ладоши. — Беру! Будет в доме щи варить и баню топить… Спасибо вам, батюшка, что судьбу мою горемычную устроили, — он поклонился Морозову.